Оправдаюсь тем, что полноценное осознание и последствия найдут меня после, а тогда смог полностью перестроиться и закрыл тему.
Россия — страна контрастов. Вечер, обочина трасы, малый без сознания и ни одной остановившейся машины. Автомобилисты боялись тормозить, зато каждый второй звонил в полицию. Сообщения принимали и скидывали в корзину. Приказ сверху, с инцидентом работало особое подразделение.
— Решили бы иначе, глупо было так подставляться. Им только кейс нужен был, не понимаю, почему начали стрельбу, — проговорил Анатолий Михайлович так, будто не первый раз находился в столь изощрённым положении. Прозвучало с похвалой, но неопределённой, полковник безвозвратно присвоил моему поступку статус — неоправданного.
Он вышел из машины.
— Хватит, а, — нервно огрызнулся я слегка дрожащим голосом.
Меня мутило и ощущался озноб, становилось всё хуже, и слушать нравоучения не хотелось. Моя мысль была проста: предупреди нас эта сволочь, в какую игру он нас втянул, даже примерно, хотя бы соврал, но упомянув о ценности груза, хрен бы мы тогда остановились, и уж точно Дима никуда бы не побрёл. А отговаривая Еврея от выхода, Анатолий оказался крайне неубедителен. Может, в душе сочувствуя аварии, но скорее не стремясь избежать нападения, однако то домыслы, правды я ещё не знал.
— Мысли вслух. Без претензий.
— Проверьте, пожалуйста, как там Дима, — выдохнув, стараясь успокоиться, попросил я.
Несколько раз пытался окончательно выбраться из салона, но что-то никак не складывалось, сил не хватало. Каждый раз, как опирался на ноги, они сильно дрожали, а плечо постоянно ныло, не желая сбавлять обороты. Кровь шла не так сильно, как до обморожения, скорее подсачивалась.
— Ты молодец, главное, что получилось. И не переживай, поступок не осудят, даже разбирательства не будет. Тебя вынудили, я поддержу, а моего свидетельства более чем достаточно, — всё так же спокойно продолжил он, разыскивая бутылку воды в салоне и совершенно не спеша к Диме.
Сказанным Толик пробудил мою совесть, кратковременно, победила апатия. Меня поражал этот мужик, как можно было быть настолько противоречивым? Он сохранил абсолютное спокойствие в такой ситуации, следовательно, имел железные яйца, но при этом, как терпила, даже не попробовал удержать собственность.
— Идите уже к нему! — настоял я, отказавшись от субординации, продолжая винить его в произошедшем.
Анатолий взял воду и направился к Диме, напоследок добавив, выходя из машины:
— Потерпи, скоро мои парни тебя подлатают. Знал бы заранее, что ты Фрост, может, и переиграл бы план действий.
Для меня аргумент сыграл, но недостаточно, может, часть злобы это и сняло, но в целом, в моих глазах пассажир остался в минусе. Посмотрев, как наш попутчик подошел к Диме, я вновь решил попробовать подняться, собирая остатки сил со всего тела. Достигая концентрации, на минутку закрыл глаза, отстраняясь от боли. Вторая по значимости мысль — найти аптечку — пока проигрывала. Сил накопил, напрягся, вроде встал, но дальше пробел…
Глава 12.5
— Братан! Ты там как, живой? — услышал я сквозь сон и пустоту Димин голос, но он был слегка необычным, словно звучал где-то далеко.
Затем яркий свет от попытки открыть глаза и заторможенная фокусировка зрения. Смог прислушаться и распознать нехарактерное для Еврея шипение, сильное, он проглатывал некоторые буквы.
— Арчи! Эй, Арчи!
Резко подняв голову, я ощутил, как боль вернулась, разом пронизав всю верхнюю часть тела. По ощущениям мне показалось, будто долго спал и всё ещё не до конца проснулся, не понимая, что происходит вокруг, а главное, где. Память не пострадала. Стараясь сосредоточиться, я смотрел в небо перед глазами, оказалось, меня уложили горизонтально. Приходя в себя, осматривался по сторонам, хотелось понять, сколько прошло времени. Везде была куча людей и суета, прямо возле машины стояли Дима и Толик, а около них штурмовой корабль и несколько машин. В голову полезли мысли об отсутствии чипа и прочее. Дима находился ко мне ближе остальных, не считая незнакомого типа в белом халате, присевшего прямо около головы. Уложили меня на что-то мягкое, а Еврей отошёл и отвернулся, занимаясь своим, да так целеустремлённо. Когда рассеяность попустила, я обнаружил у него в руках кружку.
— Сколько прошло? — слабым голосом уточнил я, не понимая, почему Дима хлебает мутную белую жидкостью и поласкает рот, так сильно работая щеками, что создаваемое в ротовой полости давление выплёскивало воду.