У Кори в тот час сидели Акилино Пименталь, Мончинг Митра и ее брат, Пепинг Кохуанко. Она, как обычно, была спокойна и сосредоточена.
— Новости ее несколько встревожили, — вспоминает Митра, — но она еще не сознавала вероятных последствий. А означало это, что будут репрессии, и что она, может, следующая на очереди.
Митра слышал, что и он сам, и Пепинг Кохуанко тоже внесены в черные списки.
— Кори и ее команда должны были обедать в доме одного из лидеров оппозиции в Себу, но о роскошном обеде просто забыли за отчаянными попытками дозвониться до Манилы и получить дополнительную информацию. Циркулировали зловещие слухи: к примеру, что Кристина Понсе Энриле выла как зверь, когда ее мужа волокли люди Маркоса.
— Все ждали чего-то недоброго, — вспоминает помощница Кори. — Мы никак не могли связаться с Манилой и думали, что линия перерезана.
Но вот наконец Кори разговаривает с Энриле, сидящим в Кэмп Краме. Разговор был коротким — оба знали, что их телефонные разговоры прослушиваются. Он предупредил, что ее жизнь в опасности: «Они, видимо, придут за вами. Примите необходимые меры предосторожности». Она ответила: «И вы поберегите себя; а мы будем тут молиться за вас».
Позднее американский консул в Себу, Блен Портер, заглянул осведомиться, как идут дела у Кори. «Я спросил, может ли он дать дельный совет», — говорит Митра. Консул Портер ответил, что запросит Манилу.
Консул отправил Стефану Босворту, американскому послу, шифрованное послание, запрашивая инструкции. Ответ Босворта: военный корабль США, стоявший на рейде в бухте Себу, готов взять на борт Кори и доставить ее в Манилу, если она попросит об этом. Ответ был тут же передан Кори и ее советникам.
Она однако решила укрыться на ночь в монастыре кармелиток. Ее заверили, что там она будет в полной безопасности, поскольку монахини скорее умрут, чем допустят до нее кого бы то ни было. Но до монастыря она добралась только к полуночи. Она не хотела ехать без Крис, ее дочери, а та отправилась за покупками в центр города. Пронесся слух, что военные блокируют все улицы, чтобы схватить Акино и ее свиту, но, несмотря на это, она отказывалась двинуться с места, пока не разыщут дочь. А на это ушло сорок тревожных минут. И только часов в одиннадцать Пепинг Кохуанко отвез мать вместе с дочерью к кармелиткам. Остальные отправились в здание американской миссии, где консул Портер предоставил в их распоряжение канал связи с Манилой.
На следующее утро, в воскресенье, Пименталь и Сонни Осменья пытались пробиться к Кори в монастырь, но их не пускали. «Пресса просто визжала, требуя заявления, — говорит Митра, — так что нам пришлось вновь повторить заявление Кори, призы-павшее Маркоса уйти во избежание кровопролития».
Но пресса требовала встречи с Кори.
Была предпринята еще одна попытка связаться с Кори у кармелиток. На этот раз ворота монастыря отворились, ее советников впустили, и она села с ними завтракать. «Она вела себя непринужденно, — говорит Митра, — хотя мы и знали, что уже, может быть, подписан ордер на ее арест».
Прибыли дружественно настроенные военные, чтобы обеспечить ее безопасность, и она вернулась в отель «Магеллан». Решено было немедленно возвратиться в Манилу, но не на военном корабле США, предложенном американским послом. Прибытие избранного президента в Манилу на военном корабле янки выглядело бы не очень красиво. «Кроме того, — добавляет Митра, — мы не хотели создавать впечатление, будто не в состоянии постоять за себя».
Однако мест на коммерческий рейс добыть не удалось, и в результате, чтобы доставить ее домой, затребовали личный самолет Кори.
— Идея была не из лучших, — говорит помощница. — Правительство знало этот самолет, так что она оказалась бы легкой добычей.
Сразу после обеда Кори направилась в аэропорт, где ее провожала вся свита, в том числе и Беа Собель, которая только скрещивала пальцы, чтобы принести удачу подруге.
— Кори снова была великолепна. Она всегда находит нужную тональность, всегда собрана, всегда говорит то, что надо.
Беа Собель сама толком не знала, как доберется до дому, пока ее муж Хаиме не прислал за ней самолет. Так через каких-то двадцать минут после проводов Кори Беа тоже улетела в Манилу, прихватив с собой Пепинга Кохуанко и Мончинга Митру. Оба полета проходили в напряжении, но все кончилось благополучно. Перехватчики с небес не свалились, никто не препятствовал посадке в Маниле, в ангарах солдат не было!
Беа Собель так комментирует события того бурного уик-энда:
— Человек всегда раскрывается в критический момент. Кори в такие минуты ведет себя великолепно. Это очень важно, особенно для президента.
Ну и конечно, вернувшись в Манилу, Беа Собель вместе с мужем и сыном Фернандо немедленно отправились на ЭДСА — крепить народную мощь перед Кэмп Краме.
С прилетом в Манилу перед Кори Акино встал вопрос, отправиться ли тут же к Энриле и Рамосу в осажденные военные городки. Однако уже по пути из аэропорта одного вида войск и танков, с ревом несущихся туда, оказалось достаточно, чтобы ее советники решили не делать этого. Собственно, они даже высказались против того, чтобы она отправилась к себе домой на Таймз-стрит. Вместо этого она поехала к старшей сестре Хосефине — та жила в хорошо охранявшемся районе Вак-Вак в Мандалуйонге, поблизости от столь же хорошо защищенного района Гринхилз в Сан-Хуане, места сборища националистов, называемого Филиппинский клуб.
И именно из Вак-Вака Кори проехала несколько кварталов в Гринхилз, где в Филиппинском клубе во вторник 25 февраля, примерно в 10.46 утра, была провозглашена президентом Филиппин.
Первоначально инаугурация намечалась на восемь, но была отложена на два часа: к народу обратились с призывом окружить место проведения церемонии на случай, если мистер Маркос вздумает сорвать ее. К десяти часам толпа вокруг Филиппинского клуба в торговом районе Гринхилз стояла так плотно, что и сам мистер Маркос не сумел бы проскользнуть — живым, во всяком случае. К счастью, как раз в это время он клевал носом после долгой бессонной ночи.
Менеджер Роландо Доминго рассказывает:
— Из Краме я отправился в Филиппинский клуб, где должна была состояться инаугурация. Солдаты — сторонники реформ — помогали регулировать движение, направляя машины от Филиппинского клуба к стоянкам. Часам к девяти люди стояли по всему периметру территории. Приятели непринужденно болтали, фотокамеры щелкали, толпа приветствовала криками знаменитостей, идущих по подъездной дороге к клубу. Потом с жизнерадостным маршем прошел духовой оркестр. Все взрывом восторга приветствовали любимые мелодии — «Страна моя», «Повяжи желтую ленту». Оркестр даже сыграл дикси, чтобы привлечь внимание американской группы, снимавшей на видеопленку. Солдаты-реформисты прибывали в грузовиках и на вертолетах. Их тут же окружали толпы люден, восхищенно разглядывавших оружие. Каком то солдатик высоко поднял свой «узи» — показать, что к стволу привязана желтая ленточка.
К десяти часам все места для парковки возле универсама были забиты до отказа. Роландо А. Доминго решил пешком двинуться назад, к Краме, где увидел охранявших ворота солдат, только что прибывших из Батангаса. Он слушал церемонию инаугурации по радио.
Филиппинский клуб, в котором Кори принесла присягу, был создан как революционный клуб в начале века и, несмотря на то что в него были вхожи представители высшего общества, сохранил свой националистический дух, проявившийся и в антильском стиле массивного каменного здания, и в мебели, отвечавшей вкусам наших колониальных господ. Над плавательным бассейном — большая веранда, похожая на асотею прежних времен. Во время церемонии территория здания была окружена толпами, пришедшими защитить свою Кори.