— В общем, нам повезло, что мы живем в такой глухомани, — продолжал Грэм. — Газетчики, кажется, оставили нас в покое. Однако стоит здесь появиться Моргану, как они непременно нагрянут! — Он вдруг заметил, как переменилось выражение лица Флисс, и поспешил успокоить ее: — Мы не сделали ничего предосудительного. Никто не осмелится осуждать тебя за попытку обрести счастье с другим человеком… за то, что ты поверила в гибель своего мужа.
— Да, конечно, — встрепенулась Флисс. — Морган утверждает, что у него не было никакой возможности сообщить о себе.
— В газетах пишут, что они с Мдолой были друзьями, — задумчиво заметил Грэм. — Правда, в это трудно поверить.
— Поверить во что? В то, что они были друзьями?
— Нет, я имею в виду другое: трудно поверить, что Морган не имел возможности связаться с тобой.
— Они были в африканских джунглях, Грэм, а не в нашей английской глухомани. — Флисс с удивлением обнаружила, что защищает своего мужа. — Ну и что из того, что Морган учился вместе с Мдолой? Это еще не дружба.
— Но ведь сторонники Мдолы каким-то образом поддерживали связь с внешним миром?
— Ты хочешь сказать, Морган лжет?
— Отнюдь нет, — смутился Грэм. — Видишь ли, я ничего не скрываю от тебя — говорю то, что думаю. Флисс, мы оказались в таком сложном положении, что я даже не знаю, как быть. Прости, если я показался тебе бесчувственным… Неужели ты могла подумать, будто я желаю, чтобы Морган…
— Чтобы Морган действительно погиб? — воскликнула она.
В ответ Грэм только перекрестился.
— Как ты могла такое подумать! — поспешно возразил он. Но именно эта нарочитая поспешность, с какой он отрицал это, убедила Флисс в правоте ее догадки. — Я имел в виду другое. Согласись, нам было бы легче, если бы во всем был виноват Морган… — Грэм прервал себя на полуслове. — Ты понимаешь меня, Флисс?
«Говори, говори, выскажись наконец!» — мысленно повторяла Флисс. Она уже не думала о своих переживаниях, ее бросало в дрожь при мысли, что будет, когда Морган выйдет из госпиталя.
— Извини, Флисс, — продолжил Грэм, — чуть не забыл спросить: как он себя чувствует? Непростительная оплошность с моей стороны. Бедняга столько испытал. Ты вернулась с базы одна, и я решил, что он поселился у родителей.
— Морган все еще в Крэйторпе, — ответила Флисс.
— На военно-воздушной базе? К чему такие предосторожности?
— Там хороший госпиталь. Врачи проводят его обследование, — неохотно объяснила Флисс. — У него совершенно измотаны нервы. Предварительный диагноз — ПТС.
— ПТС? — переспросил Грэм.
— Это значит «посттравматический стресс», — объяснила Флисс. — Все четыре года Морган провел в изоляции. Он жил в постоянном страхе за свою жизнь.
— Кто бы мог подумать!
Эту реплику Грэм произнес с ноткой скепсиса, отчего Флисс ощутила глухое раздражение. Неужели Грэм и в самом деле думает, что жизнь военнопленного в джунглях легка и беззаботна! Если даже тюремщики не настроены враждебно. Грэму легко судить: сидит у себя дома в комфорте, и никаких забот!
— Можешь не сомневаться! — довольно резко ответила она.
Грэм словно прочел ее мысли, поспешив сгладить впечатление от своих слов.
— Конечно, Моргану лучше знать, — сказал он, отодвигая тарелку. — Кстати, как здоровье родителей? Полагаю, они тоже оказались в затруднительном положении?
«В затруднительном положении!» — эхом отозвалось в ушах Флисс. Она в отчаянии прикусила нижнюю губу.
— Если ты имеешь в виду здоровье родителей Моргана, то у них все хорошо.
— Но ты же сама говоришь, что Морган ведет себя очень агрессивно, — вежливо напомнил Грэм. — Райкерам тоже так показалось?
— Они виделись с ним лишь один раз. Мне же на следующий день разрешили еще одно свидание с Морганом, наедине.
— Он что, пытался ударить тебя? — с участием спросил Грэм.
— Ты меня неправильно понял. Морган ни разу меня не ударил и никогда не ударит, — решительно сказала Флисс. Или все-таки ударит? Так ли уж хорошо она знает своего мужа?
— Как он себя ведет? — продолжал расспрашивать Грэм.
— Я никак не могу понять, что у него на уме, — коротко сказала Флисс, желая поскорее отделаться от настойчивых вопросов Грэма.
Но тот продолжал:
— По-моему, Морган испытывает некоторую неловкость, иначе с какой стати ему себя так агрессивно вести?
— Не знаю, что и думать, — покачала головой Флисс. Ей было неловко за то, что она ввела Грэма в заблуждение. — Быть может, я сама виновата. Я нервничала и, возможно, сказала что-то лишнее.