Мимо проходили знакомые полки и эскадроны. Да, дивизия была полностью укомплектована хорошо подготовленным личным составом. Отлично обстояли дела с лошадьми, стрелково-пулеметным и артиллерийским вооружением, боеприпасами. Но из своего горького опыта я уже знал, что она не в состоянии успешно противостоять танковым и моторизованным полчищам Гудериана. Впереди соединение ждали тяжелые испытания. Вскоре подъехал командир дивизии полковник Я. К. Кулиев. Кстати, узнав уже после отъезда из САВО о его назначении на эту должность, я обрадовался, ибо был уверен, что дивизия попала в руки хорошего кавалерийского начальника. Наша встреча на фронтовой дороге была хотя и короткой, но очень теплой. За небольшим импровизированным столом вспомнили командиров полков — майора Николая Павловича Загребельного, майора Андрея Николаевича Максимова, старательного и неутомимого начальника штаба дивизии полковника Александра Ивановича Юрьева. Я обрадовался, узнав, что в командование 112-м кавалерийским полком вступил энергичный и отлично подготовленный в военном отношении капитан Хасан Лангустович Харазия. Кстати, в годы войны Харазия воевал мужественно, командовал различными соединениями и к Дню Победы был уже генерал-лейтенантом.
— По твоим рассказам чувствую, что трудно придется нашим кавалеристам, — сказал Якуб Кулиевич.
— Очень трудно воевать сейчас без танков и артиллерии, особенно противотанковой, без средств противовоздушной обороны, — ответил я. — Тем более когда враг обладает превосходством в этих средствах. Вот нам и приходится отступать, хотя дорого достается фашистам каждая пядь родной земли…
Прощаясь с комдивом и глядя на его приунывшего водителя Василия Корытина, с которым расстался чуть больше месяца назад, я упросил Кулиева отпустить его со мной. Якуб Кулиевич уважил мою просьбу. Корытин возил меня всю войну. Он был отважным солдатом, опытным шофером, в любых, самых сложных дорожных переделках блестяще справлялся со своими обязанностями…
Расстались мы каждый со своими думами и заботами.
Не знал я тогда, что больше не увижу этого замечательного человека. Погибли в те тяжелые дни отступления и полковник А. И. Юрьев, майор А. Н. Максимов, заместитель начальника политотдела майор С. И. Кузнецов и многие, многие другие…
По дороге в Гомель я невольно вспомнил годы работы в Инспекции кавалерии РККА. Там приобрел я разносторонний опыт работы под руководством таких известных военачальников, как И. В. Тюленев, О. И. Городовиков, чьи имена вошли в историю нашей Родины. Этих людей объединяли такие общие черты, как принципиальность, доброжелательность, стремление всегда помочь подчиненным. Вот и сейчас, думал я, они опять в самой гуще военных событий, на самых жарких участках фронта.
…Приехав в Гомель, тотчас представился командующему фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову. Федора Исидоровича знал как хорошего преподавателя во время моей учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Накануне войны он командовал Прибалтийским Особым военным округом, преобразованным 22 июня 1941 года в Северо-Западный фронт. Забегая вперед, скажу, что как военачальник он себя на войне особенно не проявил. Много лет спустя, в 1948 году, если память мне не изменяет, когда Г. К. Жуков прибыл принимать Уральский военный округ, которым командовал Ф. И. Кузнецов, мне вновь пришлось встретиться с ним. Я был в составе приемопередаточной комиссии. Положение в ряде частей было не на высоте, и, строго говоря, мы обязаны были все недостатки отразить в специальном акте. Федор Исидорович уходил в отставку, и мне очень не хотелось этого делать, Выручил Георгий Константинович.
— Ничего не надо писать, — сказал он, — тут дело ясное, разберусь сам. Он сдает, а я принимаю. — Этим самым он взял всю ответственность за имевшиеся недостатки в округе на себя.
Однако вернемся в штаб Центрального фронта. Генерал Кузнецов выглядел очень усталым и, как мне показалось, больным. Поинтересовавшись обстановкой в районе Кричева, расспросив о том, как воевал 4-й воздушно-десантный корпус, и посетовав на тяжелое положение наших войск в этом районе, он объявил о назначении меня начальником штаба 3-й армии.
«Что за 3-я армия? Вновь сформированная или та же самая, которая дралась в окружении западнее Минска?» — раздумывал я. Полную ясность внес начальник штаба фронта Л. М. Сандалов. Я был рад, что за эти два месяца войны уже во второй раз встречаюсь с Леонидом Михайловичем. Этот человек, с богатым жизненным опытом, глубоким аналитическим мышлением, широким оперативным кругозором, редким умением быстро обобщать военные события, четко и кратко излагать обстановку, принимать смелые решения, понравился мне с первой встречи на Березине. Незаурядные способности Сандалова в последующем проявлялись всюду, на самых ответственных участках войны: под Гомелем, Брянском, Тулой, Курском, в Прибалтике. Он участвовал в разработке и осуществлении многих победоносных операций Великой Отечественной войны.