Командование фронта продолжало вести на левом крыле активные боёвые действия, а это привело к тому, что надежной обороны здесь создано не было, а силы группы генерала Ермакова были истощены. Этим и воспользовались гитлеровцы. 30 сентября мы получили из штаба фронта тревожную весть. Сосредоточившаяся перед левофланговыми соединениями 13-й армии и группой Ермакова 2-я танковая группа Гудериана перешла в наступление. Оно развивалось настолько стремительно, что уже к исходу дня противник вклинился в нашу оборону на 15 км. Однако командование фронта не усмотрело в этом ничего угрожающего. Генерал Еременко в ночь на 1 октября вновь пообещал Верховному Главнокомандующему уничтожить группировку Гудериана «сначала в направлении группы Ермакова, а затем — на левом фланге 13-й армии»[5].
Но остановить имевшимися в этом районе ослабленными силами лавину вражеских танков было уже невозможно. Группа Гудериана наступала настолько стремительно, что вскоре захватила Севск и Середина-Буду, вечером 1 октября ее передовые танковые части уже были в районе Дмитровск-Орловского и станции Комаричи, 2 октября они овладели городом Кромы, а на другой день с ходу захватили Орел. Таким образом, за четыре дня наступления группа Гудериана сумела продвинуться на 200 км.
В полосе 3-й армии ожесточенные бои развернулись с 1 октября. В этот день частям 2-й немецкой армии ударом на Почеп удалось захватить важный тактический пункт в обороне 280-й стрелковой дивизии. Несколько раз подразделения дивизии переходили в контратаку, дрались с большим упорством и отбили захваченный врагом пункт. В этих боях особенно отличился батальон капитана Георгия Михайловича Оласаева, имя которого стало широко известно за пределами армии.[6]
Мы продолжали успешно отражать настойчивые атаки противника, однако все чаще задавали вопрос: что делать дальше? Тем более что неизвестность усилилась, когда примерно с середины дня связь со штабом фронта прервалась и никаких распоряжений от него не поступало. Последнее указание генерала Еременко, полученное нами накануне, было следующим: Брянский фронт своих позиций не оставит, будет стойко держать оборону, а прорвавшиеся части Гудериана будут разгромлены в нашем тылу.
Единственный канал связи, который у нас еще имелся, — это радиосвязь со Ставкой. Надо сказать, что принятая система связи Ставка — фронт — армия в случае выхода из строя командного пункта фронта позволяла Ставке брать управление армиями непосредственно на себя.
Пока мы раздумывали над тем, что предпринять, в нашем тылу появилась 19-я танковая дивизия Гудериана и отрезала своими батальонами все пути отхода, Положение армии усложнилось, но оставлять занимаемые рубежи без приказа мы не могли. 7 октября к нам на командный пункт неожиданно приехал на машине командующий фронтом генерал Еременко с адъютантом. Вслед за ними прибыла вторая машина с радистами и радиостанцией. Я был хорошо знаком с командующим по службе в кавалерии и поэтому после рукопожатий сразу спросил:
— Андрей Иванович, что будем делать? Надо принимать кардинальное решение. Последние данные подтверждают, что в армейском тылу танки противника, да и в масштабе фронта обстановка крайне тяжелая.
— Нам надо обороняться на занимаемых рубежах. Навстречу прорвавшейся танковой группе Гудериана выдвигаются резервы. Они будут его громить там, а мы здесь, — ответил Еременко.
Мы все чувствовали, что он сильно переживает поражено фронта и его очень тяжелое положение. Очевидно, Андрей Иванович понимал, что сам не все сделал для того, чтобы предотвратить разгром вверенных ему войск.
Мы накормили его обедом. У нас как раз оказались хорошие продукты, только что привезенные из Москвы. Во время обеда Еременко рассказал, что накануне в полдень танки и мотопехота противника неожиданно появились в районе станции Свень (южнее Брянска) и вышли к командному пункту фронта, который располагался в густом сосняке в двух домах. Подразделение охраны вступило в бой. Были вынуждены взяться за оружие все генералы и штабные командиры. Врага отбили, все управления и отделы свернулись и передислоцировались в район Белева, куда несколько дней назад был выдвинут узел связи.
— Убедившись, что никаких потерь штаб не понес, все оперативные документы уцелели и личный состав командного пункта благополучно выбрался из опасного района, я поехал к вам. Не мог я уйти от своих войск куда-то в тыл, оставить здесь три армии, не знать, что с ними делается, — закончил Андрей Иванович.