Здесь гитлеровцы сумели подготовить много пулеметных и артиллерийских огневых точек. Местность вокруг была сильно пересеченная, полно балок и обрывов, заваленных разбитыми автомашинами, бронетранспортерами, орудиями, танками. Заводские поселки превращены в груды развалин, нагромождение камня и железа. Все это и яростное сопротивление противника затрудняло наступление наших войск и требовало хорошо согласованных действий.
На другой день в одном из полков 226-й стрелковой дивизии непосредственно на местности мы решили все вопросы последнего штурма северных окраин города. Затем с командиром полка — смелым, энергичным подполковником Л. П. Ляховым — я прошелся по позициям, поговорил с солдатами, сержантами. У всех настроение было приподнятое, каждый понимал, что настал последний штурм и скоро в районе Сталинграда смолкнут орудия.
— Примите все необходимые меры, чтобы не поморозить людей, — еще раз предупредил я командира полка.
— Не беспокойтесь, товарищ командующий, — заверил меня Ляхов. — Все будет в порядке.
Надо сказать, что наши командиры, политработники проявляли большую заботу о бойцах, воюющих в тех неимоверно тяжелых метеорологических условиях. Личный состав был одет в полушубки, обут в валенки. На передовые позиции регулярно доставлялись горячая пища, чай, кипяток. Несмотря на все трудности в обеспечении войск, тылы армии, дивизий и полков работали в целом слаженно и со своими задачами справились.
Несмотря на то что 31 января южная группа вражеских войск, зажатая в центральной части города, была разгромлена, а ее остатки во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом сдались в плен, северная группа продолжала сопротивление.
31 января и 1 февраля наши полки вместе с частями 65-й армии штурмовали район тракторного завода и завода «Баррикады». Плотным и всевозрастающим огнем артиллерии и минометов, бомбовыми ударами авиации уничтожались тысячи сопротивляющихся фашистов. Шаг за шагом пехотинцы, артиллеристы, саперы, танкисты отвоевывали у врага советскую землю.
Вот как позже описывал офицер штаба Паулюса положение немецко-фашистских войск в этом районе: «…Путь нага был устлан трупами, которые теперь, словно из сострадании, вскоре заносило снегом… Наперегонки со смертью, которая без труда догоняла нас, армия стягивалась на все более узком пятачке преисподней…»[10]
2 февраля на 10 часов утра было назначено продолжение штурма корпусов тракторного завода. Рано утром переговорил по телефону со всеми командирами дивизий, которые доложили, что все готово к началу штурма, люди отдохнули, накормлены, настроение у всех боевое.
Было около 8 часов утра. Раздался звонок из 343-й стрелковой дивизии. Командовавший в этот период этим соединением полковник И. М. Водопьянов доложил:
— Товарищ командующий, наверное, штурмовать корпуса тракторного завода не придется. В 1151-й полк явился парламентер — лейтенант 24-го немецкого танкового полка. Он сообщил, что весь полк в составе пятисот солдат в строю и свыше восьмисот раненых согласен сдаться в плен на условиях, что их накормят и окажут медицинскую помощь. Говорит, что они уже в течение трех дней не получают ни грамма пищи, солдаты истощены до крайности, артиллерийский и минометный огонь во время вчерашнего нашего наступления нанес им большие потери.
Через два часа должен был начаться решительный штурм последнего очага сопротивления немецко-фашистских войск. Надо было торопиться.
— Парламентера доставить в штаб дивизии, в армию его не направлять. Для решения всех вопросов принятия капитуляции немецко-фашистской группировки к вам выезжает заместитель командующего армией генерал Козлов, — ответил я Водопьянову.
Дальнейшая церемония принятия капитуляции немецких войск в этом районе протекала так. В расположение противника был послан наш парламентер — старший лейтенант В. Кузин. Его сопровождал прибывший к нам немецкий парламентер. Развернув белый флаг, изготовленный из трофейного парашюта, и подойдя к проволочным заграждениям врага, Кузин крикнул на немецком языке:
— Не стрелять! Парламентер!
Сопровождавший Кузина немецкий лейтенант повторил:
— Не стрелять! Русский парламентер!
Кузин был препровожден в штаб генерал-полковника Штреккера, который размещался в подвале сборочного цеха тракторного завода. Здесь находились также трое других гитлеровских генералов.
— Советское командование поручило мне, — сказал наш парламентер, — передать вам ультиматум с условиями капитуляции. Немецким войскам надлежит немедленно сложить оружие и прекратить всякое сопротивление.