Выбрать главу

Андромеда 

когда меня поставили к столбу отечества недрогнувшие руки, когда бранили бойкие старухи и наготу мою и худобу, когда любой слюнявый идиот таращился на бедра и живот, я ожидала этого, который, восстав из вод, прикончит этот сброд. звала его, но сверху пал другой, такой же бедолага и изгой, как я сама, но с молнией в горсти, и рот зажавши темными руками, смотрела я, как одевает камень того, что так спешил меня спасти.

Даная

было мокро и тепло и стрижи кроили тучи, он вошел и глянул так, что мороз пошел по коже. повернулся и сказал, что бесспорно будет лучше, если я подохну здесь и щенок поганый тоже. ускользая на закат, одинокий бледный лучик точно нож дрожал в изножье у распахнутого ложа. я кричала из окна — батя, это будет внучек, крутолоб и светлоглаз и на нас с тобой похожий! точно гром его шаги, как тиски его объятья. погляжу перед концом в багровеющее око. никуда не унести тяжелеющее тело. никуда не убежать в слишком тесном белом платье. никому не рассказать, как темно и одиноко. то ли ветер дверью хлопнул, то ли ласточка влетела.

Горгона

я глядящая из глазниц любого погремушкой гремящая черепной костью эй готовьте ваши галушки борщи пилавы принимайте гостью у меня и для вас угощенье давно готово вот они ваш орел двуглавый ваш змей триглавый за столом сидят лакают свинец и олово меряются силой и славой это я ее отмеряю вам полной горстью это я свищу в свое золотое горло над земною полостью это у меня на обеих крылах наколото ни один персей не ухватит меня за волосы ни один пегас не спрыгнет в цветы и травы красота моя безупречна поскольку брезгует плотью

Хор

убитые встают, в аорте их вода, убитые встают, сейчас и навсегда. отдай мою шинель! гори моя звезда! ты слышишь, бедный мой? они идут сюда. над лучшим из миров лежит ночной покров и пучится землей отрытый наспех ров, скорей вбивай центон! скорей кусай патрон! на пустошах, где сон и страшный турворон. пусти ему ихор! дери ему вихор! греми, воздушный хор, пока не кончен спор! так дуй в свою трубу, свисти в свою судьбу из дырочки в паху и дырочки в зобу, пока не кончен бой подвижного стекла, пока живая кровь в канавы не стекла, пока отважный гек и смертоносный чук срастаются навек, штурмуя каланчу, где снайперша, склоняясь со страшной высоты, прохожим раздает багряные цветы.

ПОЧТАЛЬОН

И вот он стучится в  дом, И те, кому хватило силы, И те, которые двигаются с трудом, Ему  стаканчик подносили И заходить скорей просили. Сначала травы колосились, А после покрывались льдом. А он садится у стола, Пустого крестится угла, И речь он сам держал сначала, А после речь его вела. « мама и отец! Я здесь лежу как есть мертвец Я больше не увижу света И тот, кто вам расскажет это Есть мой посланец и гонец Но несмотря что я  Его  вас И всем передаю приветы В краю берез родных осин Я был и есть ваш верный сын И кстати передайте Оле Что я любил ее  в школе». И вот он проходит оврагом логом, Где кроты и прочие  Уж никак не более недотроги Чем газетная выгоревшая бумага, На которой нарисован план операций, И которая годится .