— Я сказал им, что нужно дождаться тебя. Я знал, что ты выберешься. Прости меня, — заносчивый магистр выглядел очень смущенным.
— Ничего, Його, ты все сделал правильно.
Я накинул на промокший и изорванный доспех поданную Оршоном мантию и подробно рассказал о том, что произошло под островом. Потом мне пришлось рассказать про Джеркиса.
Заслышав про Ногодила, который сообщил мне о неудачных попытках Подогайна узнать что-то о юнге, Парваль брезгливо поморщился.
— Подлец и мерзавец, но обаятельный, — кратко охарактеризовал он личность Джереби. — Как маг он тянет на адепта на пятой ступени, не больше. Но Подогайну нужен был в свиту магистр Воды, чтобы без амбиций и готовый на разные грязные делишки. Он вытащил Джереби из какой-то дыры и сделал из него магистра. Теперь тот выполняет для архимага разные деликатные поручения. Будь с ним поосторожнее, Люрет.
— Хорошо, старший. А что вы скажете про историю с юнгой?
— Не знаю, Люрет. Не знаю. Я попрошу своих людей в Лакрисе проверить все еще раз, но не думаю, что они что-то найдут. У Подогайна хорошие ищейки, если и они ничего не обнаружили, то… И кого Джеркису и за что прощать, я совершенно не представляю.
Я посмотрел на бледного и дрожащего Його.
— Старший, с ним точно будет все в порядке?
— Вряд ли, Люрет. О нет, не волнуйся! — тут же поправился архимаг. — Со здоровьем у него все отлично — и так и останется. Но вот остальное… Он столкнулся с тварью Тьмы и бежал от нее. Да, это было правильно, но даже правильное решение может нас очень сильно изменить.
Мы разместились на деревянных бочках, Оршон массировал замерзшего огневика. Архимаг посмотрел на меня.
— Люрет, ты помнишь плачущего инквизитора у ворот Академии Тьмы?
— Конечно, старший. Такое зрелище редко увидишь.
— Не ерничай, Люрет, — строго произнес Парваль. — Я был внутри. Да, я был внутри, и то, что я там обнаружил… поистине потрясло меня. Я прожил на свете много лет, но с таким столкнулся впервые.
— И это изменило вас?
— Нет, Люрет, не меня. Хотя и меня тоже, конечно. Я думаю, стоит рассказать об этом с самого начала. Я пробыл в Академии целый час и за это время, как мне кажется, восстановил полную картину произошедшего. Сам инквизитор Стамли отказался говорить об этом. Я его понимаю.
Мы придвинулись ближе к архимагу. Он продолжил.
— Как ты помнишь, — Парваль по-прежнему обращался ко мне одному, — инквизиторы ворвались в здание сквозь пробитую магами Земли брешь. Сопротивления они не встретили. Студенты Академии — а по сути обычные дети, ведь самых старших там уже не было — не смогли ничего сделать против инквизиторов. Те согнали всех в помещение столовой.
— И убили всех, старший? Тогда почему уцелел только один Стамли? — теперь я был твердо уверен, что слышал это имя и раньше. Но вот где?
— Они должны были убить всех. В этом заключался их долг, с их точки зрения это было бы правильно. Но инквизиторы захотели большего, они возжелали узнать, почему дети встали на сторону Тьмы, они задумали выбить из них искреннее раскаяние в этом выборе. Они начали их пытать.
Архимаг опустил глаза вниз.
— Я никогда не забуду их истерзанные тела. Инквизиторы сотворили с ними такое, от чего тошно станет и самому беспощадному некроманту. Они задавали вопросы, но ответы им, похоже, не нравились — и они продолжали спрашивать. Это длилось до тех пор, пока один из инквизиторов не решил, что они перешли некую грань.
— Это был Стамли?
— Да, это был Стамли. Тогда он решил, что мучить детей неправильно. Не знаю, пытался ли он сначала убедить в этом других словами… не знаю… говорили, что он плохо находит общий язык с людьми… Все инквизиторы так и остались лежать в том зале. Я осмотрел их тела, на них были следы от меча. Его меча. Тогда он сделал правильный выбор.
— А потом, старший? — я понизил голос до шепота. — И что стало с темны… с детьми?
— А потом он снова сделал правильный выбор, Люрет. Он убил их всех. Быстро и безболезненно. Ведь он был инквизитором и исполнял свой долг. А потом он вышел из Академии и заплакал. И это тоже было правильно, ведь он должен был оплакать и своих собратьев, преступивших черту человечности, и детей, предавшихся Тьме.
Некоторое время мы просидели в тишине.
— Что же затем стало с ним? Он уже не инквизитор?
— Почему же, Люрет? — искренне удивился архимаг. — Ведь он все сделал правильно, в Инквизиции это очень ценят. Архимаг Огня Одгор Нурултан, глава сего почтенного ведомства, был, конечно, крайне недоволен гибелью своих лучших людей. А он отправил с нами самых лучших, это было очень важное задание. Но что он мог сделать? Одгор провел расследование и пришел к выводу, что Стамли все сделал правильно. Ну и что ему еще оставалось в такой ситуации? Он наградил Стамли и приблизил к себе. Теперь тот — один из лучших инквизиторов. И он до сих пор все делает правильно, ну или почти все. Но счастлив ли он от этого? Когда я видел месяц назад в Лакрисе, он был глубоко несчастным человеком.