— Она меня вспомнила, хотя мы лишь дважды встречались.
— Удивительно. Ты умеешь быть невидимой, и это крайне огорчительно. Всегда помни, что ты — миссис Осборн Уитворт и должна ходить по городу с гордо поднятой головой.
— Да...
— Неплохое сегодня общество собралось. Но кое-какие наряды уже вышли из моды. Ты видела девиц Тиг? И этого Полдарка, его сюртук, должно быть, пошит полвека назад.
— Он храбрый человек.
Оззи устроился в кровати поудобнее и зевнул.
— А его жена до сих пор на редкость хорошо выглядит.
— Она же еще молода, не так ли?
— Да, но обычно простонародье сдает куда быстрее, чем люди благородные... Несколько лет назад она так выставлялась на балах и приемах — когда он только на ней женился.
— Выставлялась?
— В общем, флиртовала и заманивала мужчин, это уж точно. Носила платья с глубоким декольте... Больно много о себе воображала. И до сих пор такая, как я подозреваю.
— Элизабет никогда об этом не упоминала, хотя не думаю, что ей есть дело до невестки.
— Ах, Элизабет... — преподобный Уитворт снова зевнул, задул единственную свечу и опустил балдахин. Привычным образом завершив вечер, теперь он может привычным образом сладко поспать. — Элизабет ни о ком не отзывается дурно. Но согласен, любви между ними нет.
Морвенна вздохнула. Самые неприятные ощущения отступили, но она не могла заснуть.
— Расскажи мне об этом, — попросила она. — В чем причина вражды между Полдарками и Уорлегганами? Все об этом знают, но никто не говорит.
— Ты пытаешься выудить рыбку, которая не водится в моем пруду. Я знаю лишь, что между ними какое-то ревнивое соперничество. Элизабет Чайновет была обещана Россу Полдарку, а вышла за его кузена Фрэнсиса. Несколько лет спустя Фрэнсис погиб на шахте, и Росс подумывал бросить свою тогдашнюю жену-кухарку и жениться на Элизабет. Но Элизабет вместо этого вышла замуж за Джорджа Уорлеггана, заклятого врага Росса еще со школьных лет... — голос Оззи затухал, как у человека, удаляющегося по тоннелю.
Сквозь щелочку в балдахине Морвенна смотрела на падающие в комнату стрелы лунного света. Под балдахином было так темно, что она едва замечала лицо мужа, но знала, что через несколько мгновений он заснет и пролежит на спине с открытым ртом еще восемь часов. К счастью, он хотя бы не храпел, а просто шумно дышал.
— А я любила Дрейка Карна, брата миссис Полдарк, — тихо сказала она.
— Что? Что ты сказала?
— Ничего, Оззи. Ничего... А почему Росс Полдарк и Джордж Уорлегган с самого начала были врагами?
— Что? Этого я не знаю. Но они как кошка с собакой, это каждый видит... Оба упрямые, но по противоположным причинам. Думаю, Полдарк презирает Уорлеггана за его низкое происхождение, но всегда это скрывал. А с Джорджем такое просто так с рук не сойдет... Ты помолилась на ночь, перед тем как...
— Да, Оззи.
— Тебе следует проявлять больше усердия во время... И напомни мне утром, что у меня в одиннадцать крестины... И это Роузуорнеры... Влиятельная семья.
Его дыхание стало ровным и глубоким. И тело, и разум отдыхали. После брака с Морвенной он превосходно себя чувствовал. Больше никаких томлений похотливого вдовца, посвященного в сан и живущего в маленьком городке.
— Я всё еще люблю Дрейка Карна, — сказала Морвенна, теперь уже громко. — Я люблю Дрейка Карна, я люблю Дрейка Карна, я люблю Дрейка Карна.
Иногда через час или два повторение этого имени ее убаюкивало. Иногда она думала, что будет, если Оззи проснется и ее услышит. Но он никогда не просыпался. Наверное, только Дрейк Карн не спит и слышит ее, находясь за много миль отсюда.
А в старом поместье Киллуоррен невеста и жених находились в своей спальне. Кэролайн сидела на кровати в длинном зеленом пеньюаре. Дуайт в просторной шелковой рубашке и брюках лениво мешал угли в камине. Гораций, маленький мопс Кэролайн, послуживший поводом их первой встречи, был изгнан из комнаты. Его унесли подальше, чтобы не слышать, как он возмущается. В первые месяцы он очень ревновал к Дуайту, но со временем тому удалось-таки расположить пса к себе. В последние недели Гораций смирился с неизбежным — внимание хозяйки придется делить с кем-то еще.
Они приехали домой, поскольку больше особенно идти было некуда. Этот дом они делили с тех пор, как Дуайт, измученный и истощенный, вернулся из Кемперской тюрьмы. Кэролайн настояла, чтобы он остался там, где она лучше всего сможет приглядывать за ним. За эти месяцы они грубо нарушили все правила приличия, принятые в обществе, и тем не менее соблюдали строгий режим раздельного проживания, который удовлетворил бы самых высоконравственных соседей.