— Хотелось бы мне, чтобы Сэм поехал с ним.
— Думаю, Сэм будет часто его навещать.
В первые месяцы Сэм и впрямь частенько навещал брата, а иногда, если портилась погода, и ночевал там, но его призывала паства. Да и прочие дела тоже. С точки зрения Сэма, всегда необходимо вести себя в соответствии с тем, что проповедуешь. Следуя по пути Христа, нужно лечить и тело, и душу. И хотя зима по сравнению с прошлой оказалась мягкой, в некотором смысле она была хуже. Цены на пшеницу выросли до ста десяти шиллингов за квартер и всё еще поднимались. Полуголые дети с раздутыми от голода животами жались на сквозняках в промозглых хибарах без отопления. Повсюду царили голод и болезни.
Однажды утром, чистым и свежим холодным утром в конце февраля, Сэму оставался еще час, чтобы добраться на свою смену до Уил-Грейс после того, как он провел ночь в мастерской Пэлли, и потому он зашел в потрепанный и стоящий на отшибе коттедж в Грамблере, где заболела почти вся семья. Ее глава — Верней когда-то работал на шахте Грамблер, потом, когда та закрылась, на Уил-Лежер, стоящей на утесе. С тех пор как и та закрылась, он жил на подаяния, но Джим Верней отказался как уезжать на поиски работы, чтобы не разлучаться с женой, так и отдавать сыновей в подмастерья, обрекая их на полурабское существование.
Но этим утром Сэм обнаружил, что лихорадка всё равно обрекла их на разлуку. Джим Верней ночью умер, и Лотти Верней готовила мужа к похоронам. В коттедже была всего одна комната и одна кровать, и рядом с трупом отца лежал его младший сын, кашляя и ворочаясь, охваченный той же лихорадкой, а в ногах лежал старший, слабый и бледный, но он уже поправлялся. В корыте у кровати находился средний сын, тоже мертвый. У них не было ни еды, ни дров, ни помощи, и хотя вонь стояла невыносимая, Сэм провел с ними полчаса, помогая молодой вдове. Затем он двинулся по ухабистой дороге к последнему коттеджу в деревне, сообщить Джуду Пэйнтеру, что в могилу для бедняков нужно положить еще двоих.
Джуд Пэйнтер хмыкнул и засопел, сказав, что в этой и так уже лежат девять покойников. Еще один, и нужно закапывать. Если оставить надолго, то налетят чайки, им плевать на известь и доски, которыми прикрывают яму. Или собаки. В последнее время здесь шатается одна мерзкая псина. Вечно вынюхивает и тявкает. Ничего, скоро Джуд доберется до этого пса. Сэм вышел из коттеджа и отправился с сообщением к доктору.
Фернмор, дом доктора Чоука, стоял на той же дороге, всего в полумиле, но это расстояние отделяло отчаянную бедность от спокойного достатка. Стоило отойти на десять шагов от зловонной хибары, как разница уже начинала чувствоваться — воздух снаружи был пронизывающе чистым и холодным. Ночью подморозило, но солнце быстро растапливало лед. На паутине поблескивали капли росы. Высоко в небе кричали чайки, переругиваясь то ли друг с другом, то ли с ветром. Вдали приглушенно шумел и накатывался прибой. В такой день хочется жить, но только с пищей в желудке и молодостью в теле.
— Слава тебе, Господь Иисус! — воскликнул Сэм и двинулся дальше.
Конечно, он знал, что Чоука не особо заботят бедняки, но раз он живет по соседству, такая тяжкая болезнь заслуживает внимания. Фернмор был не намного больше простого сельского дома, но стоял на собственной земле, имел подъездную дорожку и рощицу согнутых ветром старых сосен. Сэм подошел к задней двери. Ее открыла высокая служанка с самым смелым и откровенным взглядом, что только видел Сэм.
Он не смутился, ведь разве может застенчивый человек проповедовать царствие Божье? Сэм улыбнулся, как обычно медленно и печально, и сказал, что нужно передать доктору. Два человека из семьи Верней умерли в своем коттедже, а самому юному нужна помощь, у него сильный жар и кашель, а на щеках и вокруг рта сыпь. Не осмотрит ли их доктор?
Девушка внимательно оглядела его с головы до пят, будто оценивая, а потом велела подождать, пока она спросит у доктора. Сэм плотнее затянул на шее шарф и стал постукивать ногами о камень, чтобы согреться, не переставая думать о печалях жизни смертных и силе бессмертной благодати, пока служанка не вернулась.
— Доктор велел передать вот это и сказал, что он зайдет к Вернеям попозже утром. Ясно? Теперь ступай.
Сэм взял пузырек с густой зеленой жидкостью. У девушки была белая кожа и черные волосы со всполохами рыжины, словно крашенные.
— Это пить? — спросил он. — Это для паренька, чтобы он выпил, или...
— Чтобы растирать, болван. Грудь и спину. Грудь и спину. Для чего ж еще? И доктор говорит, чтобы приготовили два шиллинга к его визиту.