В тренировочный зале пахнет тяжелыми тренировками, потом, пылью и обувью. Каждый раз когда мой кулак с ударом встречает боксерскую грушу, на костяшки пальцев нападает острая боль. После недели бесстрашных боев они просто раскалываются.
"Так что я полагаю, ты видел списки на доске", - говорит Амар, прислоняясь к дверному косяку. Он скрещивает руки: "И понял, что завтра ты против Эрика. Или вместо этого ты бы пошел в комнату пейзажа страха."
"Сюда я тоже прихожу", - говорю я и отхожу от груши, встряхивая руками. Иногда я сжимаю руки так сильно, что кончики пальцев немеют.
Я почти провалил мой первый бой против дружелюбной девушки - Мии. Я не знал как одержать победу не ударив ее, и я не мог сделать ей больно. Ну, по крайней мере до тех пор, пока она не использовала удушающий захват и вид по краям начала застилать чернота. Инстинкты взяли вверх надо мной и в результате один жесткий удар локтем в челюсть сбил ее с ног. Я до сих пор чувствую вину, нарастающую во мне, когда начинаю думать об этом.
Второй бой я тоже почти проиграл, он был против парня побольше, из искренности, его звали Шон. Я изнурил его, вставая на ноги каждый раз, когда он думал, что уже покончил со мной. Он не знал, что идти, не смотря на боль - одна из моих старейших привычек, выученная еще мной маленьким, как грызть ноготь на большом пальце или держать вилку в левой руке вместо правой. Теперь мое лицо пестрит синяками и порезами, но я удостоверился в себе.
Завтра моим противником станет Эрик. Чтобы победить его понадобится что то большее, чем продуманные движения или выносливость. Нужна будет техника, которую я не учил, сила, которой у меня нет.
«Да, я знаю, — смеётся Амар. — Видишь ли, я много времени трачу, чтобы понять, что ты задумал, поэтому я расспрашиваю людей. Оказывается, ты здесь каждое утро и в комнате пейзажа страха каждую ночь. Ты не общаешься с другими инициируемыми. Ты постоянно устаёшь и спишь, как мёртвый».
Капля пота скатывается за моим ухом. Я вытираю её обмотанными пальцами, потом провожу рукой по лбу.
«Войти во фракцию — это не только пройти инициацию, понимаешь ли, — говорит Амар и цепляется пальцами за цепь, на которой висит груша, пробуя её на крепость. — Большинство бесстрашных находят своих лучших друзей во время инициации — включая возлюбленных, и так далее. Врагов тоже. Но ты, похоже, решил не заводить ни того, ни другого».
Я видел, как другие инициируемые вместе делают пирсинг, появляются на тренировках с красными носами, ушами и губами, в которых торчат украшения, или строят дворцы из объедков в столовой. Я и представить не мог, что я могу стать одним из них или должен стать.
Пожимаю плечами. «Я привык быть один».
«Э, мне кажется, ты скоро сорвёшься***, и я не хотел бы присутствовать при этом, — говорит от. — Давай. Наша компания сегодня вечер играет. В игру для бесстрашных».
Я ковыряю ленту, покрывающую одну из моих костяшек пальцев. Я не должен выходить и играть в игры. Я должен оставаться здесь и тренироваться, а затем спать чтобы завтра быть готовым.
Но этот голос, говорящий "должен", сейчас звучит для меня как голос отца, требующий вести себя хорошо, чтобы изолировать меня от общества. И я перешел сюда потому что был готов перестать слушать этот голос.
"Я предлагаю тебе кое-какой Бесстрашный статус, без конкретных на то оснований, просто основанный на сочувствии к тебе", - говорит он. "Не будь глупцом, упуская эту возможность."
"Хорошо", - говорю я. "Что за игра?" Амар просто улыбается.
"Игра зовется Слабо́". Бесстрашная девушка, Лорен, держится за поручень на одной из стен вагона поезда, но она продолжает раскачиваться и почти выпадает, затем хихикает и тянет себя назад внутрь, будто бы поезд не подвешен двумя этажами выше земли, будто бы она не сломала себе шею если бы упала.
В ее свободной руке серебряная фляжка. Это многое объясняет.
Она наклоняет голову. "Первый человек выбирает кого-то и бросает ему вызов, чтобы тот выполнил что-то. Затем этот человек выпивает, выполняет задание и поучает возможность бросить вызов кому-либо еще. И к моменту, когда все выполнили свои задания - или провалили их - мы, чуток поднабравшиеся, спотыкаясь, отправляемся домой."
"Как победить?", - кричит один из бесстрашных с другой стороны вагона. Это ссутулившийся парень, сидящий напротив Амара, как будто они старые друзья или братья.
Я не единственный инициируемый в вагоне. Напротив меня Зик - первый прыгнувший - и девушка с каштановыми волосами, прямой челкой и пирсингом в губе. Все остальные постарше, все из Бесстрашия. Они ведут себя легко и свободно: опираются друг на друга, бьют в руку один другому, взлохмачивают волосы. Чувствуется дух товарищества, и дружба. И ничего из этого мне не знакомо. Я пытаюсь расслабится, обволакивая колени руками.
Я и в правду Стифф.
"Ты выиграл, потому что не был размазней," говорит Лорен." И да, по новым правилам, ты выигрпл потому, что не задавал глупых вопросов,
"Я буду первой, потому что алкоголь у меня," добавляет она. "Амар, ты должен пойти в библиотеку Эрудитов, пока все Носы учатся и прокричать что-нибудь непристойное.
Она завинчивает крышку фляги и бросает ему. Все дружески кричат, пока Амар открывает флягу и делает глоток неизвестной жидкости из неё.
«Скажешь мне, когда будет моя остановка!» — перекрикивает он остальных. Зик машет мне рукой. «Эй, ты ведь перешедший, да? Четыре?»
«Да, — говорю я. — Ты хорошо прыгнул первым».
Я осознаю, слишком поздно, что, возможно, для него это неприятное воспоминание — неудачно поставленная нога и потеря равновесия испортили момент его триумфа. Но он просто смеётся.
«Да, не самая удачная попытка», — говорит он.
«Зато никто другой не осмелился, — говорит девушка сбоку от него. — Кстати, я Шона. Это правда, что у тебя только четыре страха?»
«Потому меня так назвали», — отвечаю я.
«Ого». Она кивает. Видно, что она поражена, и это заставляет меня сесть прямее. «Наверное, ты родился бесстрашным».
Я дёргаю плечами, показывая, что сказанное ей, в принципе, может быть правдой, хотя я точно уверен, что это ложь. Она не знает, чтобы вырваться из жизни, которая была мне приготовлена, что я тяжело борюсь, чтобы пройти инициацию, чтобы мне не пришлось признать, что я самозванец. Родился отречённым, стал*** отречённым в раю для бесстрашных.
Уголки её рта опускаются, как будто она подумала о чём-то печальном, но я не спрашиваю об этом. «Как проходят твои бои?» — спрашивает меня Зик.
«Нормально, — говорю я и машу рукой перед своим лицом в шрамах. — Ты и сам это хорошо видишь».
«Смотри-ка сюда». Зик поворачивает голову и демонстрирует мне большой шрам на нижней стороне челюсти. «Это подарочек от одной девушки».
Большим пальцем он показывает на Шону.
"Он побил меня," сказала Шона. "Но и у меня был хороший удар однажды. Я продолжаю проигрывать." "И тебя не беспокоит то, что он тебя ударил?" сппрашиваю я.
"А должно?" спросила она.
«Не знаю, — говорю я. — Потому что… ты девушка?»
Она поднимает брови. «Что, ты думаешь, я не могу держаться, как все, потому что я отягощена женскими органами?» Она указывает на свою грудь, и я ловлю себя на том, что пялюсь где-то секунду, прежде чем вспоминаю, что надо отвести глаза, и моё лицо заливается краской.
«Извини, — говорю я. — Я не это имел в виду. Просто я не привык к этому. И остальному».
«Да, я поняла, — говорит она, нельзя сказать, что сердито. — Но ты должен знать, что у бесстрашных не имеет значения, кто ты — женщина, мужчина. Важна твоя отвага».