— Может быть, та история имеет варианты — «большей» и «меньшей» жестокости?..»
(Голос Фраи…)
«…— Но — вот ещё! Там же…
Дети… На таких же кольях, в каком-то дворе! Просто оставлены…
Раннее утро. Они так провели всю ночь — тоже голыми… И — ни попробовать спрыгнуть самим, и сдвинуться… ни на немного, потому что соскользнёшь, и… А так — оседать… медленно на этот кол… Так оставлены: или — раскаются, отрекутся от чего-то, примут веру в какого-то бога; или…
И вот — перед смертью совещаются, как будут умирать. Чтобы тоже не уронить свою честь… А то — из окон все будут смотреть! Это — двор просто какого-то жилого дома! Деревья — вокруг… то есть, внизу, под ними…»
(А двор — для кого-то и родной? Кто-то — жил там?)
— А тот… запутал их в вере, священном писании, — тихо прошептал Лиар. — Только потому остался жив…
— Ничего не могли сделать, чтобы не согрешить самим, — понял Ратак.
(И вот над чем надругался бы тот нелюдь! «Придя» как насмешник — в такую историю!)
«…— Но кем был?..»
— прозвучал вопрос Фраи в записи.
— Ну да, кем? Это за то, что… пионером, комсомольцем? — спросил Илтай. — Не отрёкся от этого?
— Да, как фашисты, — ответил Джортол. — И не верны идеалам — даже формально!
— То общество совершило полное моральное падение, — согласилась Фрая. — Предало всё… Могли ли мы вообразить такое…
— И какая… сама эта вера? — приглушённо переспросил Илтай. — Ради чего?
— Даже не пойму… С одной стороны — представляется что-то… разухабисто-тупое, как из эпохи кулачных боёв, — ответил Джортол. — А с другой… строгое и злобное! Какая-то смесь, эклектика! И за это…
— Но общество могло дойти до такого… — прошептала Фрая. — Из-за дрейфа генов в человеческой популяции…
— Самое чёрное предательство, — Илтай не нашёл других слов.
— И так отстаивали убеждения, — добавил Ратак. — Голыми, на колу — дети, что не отреклись…
— Но неужели вправду? — спросила Фрая. — Пришла новая власть… Этот «Ельцин»?
— Был как бы их новым знаменем, — ответил Лиар. — А что собой представлял… Мы же ничего не нашли в архивах…
— Был один… малозначительный деятель, — уточнил Джортол. — И ещё люди с такой фамилией. Известно несколько… К счастью, ни один не подходит…
(Да — нашёл-таки в архивах! Но — не более того…
И… Короткая пауза…)
…— Вот что и обсуждали те между собой, — начала Фрая. — «Сильная рука», «одинаковость», потом — это… Не за какие-то шалости — за убеждения!
— Нет, и за сам «стыд» тоже, — уточнил Лиар. — Ещё и по новой вере всё стало «стыдно»…
— Но, мальчики, представляете: чтобы в обществе, вдруг… совсем иные идеи? И такое, на улицах городов… А мы ещё могли подумать, что — человек с каким орденом…
— У автора не всё сложилось, — напомнил Лиар. — Не успел. Прицепился тот нелюдь…
— А он-то что «почувствовал»? — переспросил Ратак. — Чем был «оскорблён»?
— А те? — добавил Гламиар. — И как собрал, нашёл «подходящих»…
(Миг тишины. Как — не раз в эти дни…)
— Да, мальчики, — прошептала Фрая. — Страшная загадка. Никогда не думала что столкнёмся ещё со следами… чёрного мага! Да какого могущественного, если…
— А может, это нарочно никто и не сделал? — предположил Лиар. — Просто проекция? Такая… невольная, во времени? На относительно подходящую группу детей…
— Проекция во времени, — шёпотом повторил Джортол. — Так могут сохраняться следы, версии событий…
— И хорошо, что мы проделали их путь! Как бы… замкнули что-то! — Фрая неслышно подошла к окну (но открывать вид наружу не стала). — Здесь, на Земле…
«…20 августа. 0. 26…»
(Опять невольно пустил запись!)
«…Ещё открылось… Это — должна была быть какая-то «особенная история»! Легенда той, жестокой эпохи: как — дети борются там с этим злом, ищут пути его одолеть! Может быть, даже — пути в другие миры, помощи инопланетян…
Но она — не сложилась у автора. Тот нелюдь — стал играть с ней. Подставлял… ещё разное, нашёл — ту группу детей, устроил игру с ними! И они — чуть было не пустились в тот путь…»