— Да не жил ли вообще — в специальной келье для сошедших с ума монахов! — не выдержал Минакри.
— Но пойми, надо знать: в какой роли ты был?
— Или — сумасшедший, или — нечистая сила…
— Как? — выдохнул Лартаяу.
— Понимаю, «официально» нечистой силы нет, но… Был страшный скандал… Я уже разочаровался во всём, задумывался: какой грех совершить, чтобы выгнали? А то, формально быть там — даже великая честь! Стал бы — толкователем высшей мудрости! Но уже — выйти бы хоть как-то, и найти свой путь! Без этих привилегий «новой элиты», что по своей же вере — элита презренных, элита — низших существ! Так «согрешить» по их понятиям, и пусть уволят — честнее! А уж «снаружи» — подумаю, как быть дальше… Но вот — само случилось, не понимаю что! Вызвали к кому-то из церковного начальства — а тот начинает раздеваться! А мне что делать — я их тайных ритуалов не знаю! И уже стало просто дурно… Очнулся, повели допрашивать — про чей-то грех, кощунство, оскорбление святого — а я не понимаю! Но, думал, уже и выгонят! А не выгнали — оставили вправду в ранге сумасшедшего «до выяснения»!
— А как ты выбрался? Или… кого с тобой оттуда взяли в поезд? — спросил Талир.
— Да… тех, сошедших с ума ещё послушниками! Не знал их всё равно! А очнулся в поезде…
(«Хотя… Это же «по сценарию»! — напомнил себе Джантар. — «Вправду»-то мы откуда?»)
— А я … за эти фасетки? — спросил Талир. — Тоже необъяснимое чудо? Но — нет же на самом деле!
— Подождите, а я? — вспомнил Джантар. — Из-за национальности… Верил в борьбу бедных против богатых… Знал, что разрушали города, храмы, но думал: правы — как эксплуатируемые… А потом узнал: сам — из семьи ссыльных уже при народной власти! Выселены целые народы — и наш в том числе! Может так быть? Хотя — вы должны помнить…
Никто не ответил…
— …А потом оказалось: это было неправильно, — продолжал Джантар (вправду ощутив, как закипает гнев!). — А люди же… Одни — за это воевали, другие — пережили страшные лишения, третьи — сидели в тюрьмах… и все думали, что так надо: защитить бедных от богатых! А теперь им говорят: всё неправильно! Рабочим нечего купить на пустые деньги, которых много развелось…
(Да, не смог говорить спокойно! Хотя знал, что — лишь иллюзия!)
— …А я только тут с ужасом узнал, что — потомок ссыльных! Весь наш народ — выселен!
— И… думали, так надо? — поразился Итагаро.
— Ну… Были же националисты — но были и партизаны! — ответил Джантар (знакомой фразой!). — Что же, весь народ виноват? Цеплялись за своих богов… Хотя подождите, тут не уверен! Кто-то в семье был жрецом… Нет, это — не представляю, или ошибаюсь! Но в общем, за какое-то восстание сослали в горы весь народ — южный, приморский! И потом ещё — разрешённые охраной резервации рейды местных уголовников по её территории… Да люди и так умирали: от непривычного климата, тяжёлой работы, болезней! А в учебниках для резервационных школ писали — как там, снаружи, всё хорошо: страна строит новую жизнь…
— И люди верили? — переспросил Ратона. — Видя, как… на самом деле?
— Ну, надо же перевоспитать националистов! Все там — из-за них! Нет, тут — не понимаю… — уже растерялся Джантар. — Но так запомнил. Так мне рассказали…
(И снова спохватился: всё — только «по сценарию»!
А уже было начал верить! Но вспомнил — и сдавило тоской…)
— …И главное: до сих пор какое-то «поражение в правах»! — продолжал он тем временем. — Где-то людям нашей национальности — нельзя «прописаться», то есть жить постоянно; куда-то — не берут на работу! Есть тайные указы, особые учёты… И «пограничные зоны», «закрытые города» — куда вообще «просто» людей не пустят: надо быть на особой работе, иметь воинское звание…
— Так это я знал, — подтвердил Донот.
— А я слушал — и был потрясён! Такую демократию завоевали бедные против богатых? Такие права — для тех же бедных? На таком положении люди до сих пор?
— А я ещё военную символику собирал, — сокрушённо добавил Герм. — Увлекался этим…
— И я почувствовал, будто меня предали! — подтвердил Джантар. — Народ принёс такие жертвы — а людей считают дебилами, распоряжаются, как при царе! И кому-то… денег ещё мало, купить ничего не могут? А что они сделали — чтобы «купить»?
— А какой ты был национальности? — спросила Фиар.
— Донским… То есть, крымским…
(Джантар вдруг понял: не помнит! Крутилось в памяти: «цыгане», «евреи», «казаки», «немцы» — всё не то! Да и — названия ли народов здешнего мира? Таких он… не знал?)