— Тундра, — подтвердил Дартал. — До самого горизонта…
(Но — что? Где это они уже?
Жангир, проснувшись, открыл глаза…
Был яркий день — или ещё утро. Звезда снова поднялась высоко — и её жёлтым светом был залит весь простор до горизонта, просвечивавший сквозь прогалы в изгородях из каких-то очень знакомых по виду деревьев с обеих сторон дороги…
Да, по… их внешнему виду! Так говорить — можно? Правильно?)
…А в памяти — быстро пронеслось увиденное ещё перед сном (или в перерывах сна?): как дорога, уже покинув город — вдруг опять свернула в него; и ехали в ночном мраке — снова вдоль тёмных, пустых, отдававшихся гулким эхом улиц старинной постройки, которые всё не кончались, вставая одна за другой! Но нигде — ни света, ни огонька, ни звука! Всё пусто, всё — вымерло…
…А потом, уже на рассвете… как-то просто и буднично узнал: лишайник — можно есть! Дартал протянул ветку, сорвав где-то у дороги — и он спросонья, механически, положил в рот… И теперь проснувшись — чувствовал себя хорошо…
(Или — Утахур попробовал лишайник первым? Но вот так запросто — узнали, что тут съедобно!
Но тоже странно: почему он — всё дремал, лишь временами просыпаясь? Другие работали, сменяясь у рычага, а он спал… именно потому, что не было работы? Качать рычаг был не в силах…)
…А вот алфавит, письменность — с уверенностью не вспомнил! И почему-то не решался заговорить об этом…
…— А как называлась та станция? — вдруг спросил Утахур. — Ну, город? Не заметили?
— Нет, — ответил Дартал. — И внутри, на окошках… знаки какие-то странные! Как бы неполные, обрубленные? Или стёрты…
— И всё-таки… Я вот посмотрел, подумал… и теперь думаю: мы много читали — а каким алфавитом? Помним ли письменность того мира?..
(Да…
И все умолкли, припоминая! Лишь Таннуд хотел что-то ответить — но не решился…
А правда: какие «там» были буквы? Или… иероглифы?
Имели же какой-то вид — страницы книг, журналов? Был текст, напечатанный каким-то шрифтом?
Увы! Жангир понял: он помнит… лишь общий вид страниц!
А — формулы? Были же буквы, обозначающие… время, расстояние, скорость, массу, силу? Ну как, например, обозначалась — масса?
Или… Был некий знак — а читался ли как буква?
И даже — само начертание… Помнился — скорее лишь смысл?)
…— Я не помню, — прошептал наконец Жангир. — Не могу представить, что «там» была за письменность…
И снова — тяжёлое молчание. Лишь платформа всё катилась — по ритмичным взмахам рычага… (Если, опять же: правильно — говорить так?)
— Мальчики, но какие-то буквы знаете? — встревожилась Френла.
— Так вот и не могу вспомнить, — снова признался Дартал…
…Да, и начался — как потом мысленно назвал Жангир, «день неприятных воспоминаний»! Как мучительно пытались вспомнить эти знаки, буквы, цифры — и чертить прямо в воздухе, на виду друг у друга, чтобы сравнить: ведь и записать было не на чем… И в сомнениях, путанице — лишь предположительно смогли восстановить часть алфавита! Всё-таки буквенного…
И ещё пытались вспомнить что-нибудь из прошлого — и тоже…
Опять: то — порка детей; то — какие-то толпы грузили в вагоны, то — аресты, расстрелы!
Не хотелось верить, что это — их память, а всплывало — лишь такое! Вопреки даже — образу какого-то дома, где мирно жили вместе…
…И — было ещё два дня пути тундрой, с местами ограждавшими дорогу лесополосами. (Вот тоже: так — правильно сказать?) Нигде — ни городов, остатков сооружений, техники… И — те же вопросы без ответа: куда, зачем едут, что ищут… в таком мире?
Начинало прорываться уже отчаяние… Приходилось напоминать друг другу: нельзя сдаваться! Надо же узнать, понять: где они, что случилось?..
Но — всё тот же круг вопросов, мыслей; и вместо ответов — пустота…
Лишь временами — короткий отдых (механизм платформы от движения нагревался, приходилось останавливаться, чтобы остыл) — и снова в путь…
…И вот наконец, под вечер третьего дня — показался ещё город!
Но радость быстро сменилась тревожным возбуждением: вспомнили, как было — в том, первом… И — под вечер в город решили не въезжать, снова заночевав в лесополосе. Под деревьями — этого странного мира без животной жизни…
И, уже отдохнув — снова двинулись в путь…
Вот это и пронеслось в памяти Жангира — всё сразу…
Когда уже ехали — и город, в утреннем тумане и лёгкой мороси, постепенно открывался панорамой, будто разворачиваясь перед ними… Справа — улицы, взбегая на холм, начинались одноэтажными домами, а вдаль — высота домов постепенно росла; слева — кварталы сразу состояли из многоэтажных, целая улица которых (застроенная почему-то лишь одной стороной) уходила вдаль…