– Ну, наговорилась по-русски?
– Где же наговорилась? Мы у них были-то всего ничего.
– Ну, при этом вы с Орли тараторили с такой скоростью, словно спешили, пока мы не ушли, по ролям пересказать «Гамлет».
– Ты с Арье и Орли хорошо знаком? – с интересом спросила Вика.
Эван кивнул.
– Я и раньше, когда жил в Канфей-Шомроне, часто бывал в этом поселении, да и сейчас заезжаю. У меня здесь много друзей.
Вика слушала вполуха. Остановка, на которой они сидели и ждали автобуса, находилась у самого обрыва, и девушка любовалась вади – широким ущельем, по некрутым склонам которого белели скалы, сползающие вниз наподобие селей. Это вади начиналось прямо от поворота дороги и как бы уплывало из-под ног к подножьям горы Эваль и горы Гризим. Вика делила свое внимание между красотой, ластящейся к ее ногам, смыслом того, что говорил Эван, и звучанием его ивритской речи, ароматизированной англо-американским акцентом, который доставлял ей неизъяснимое наслаждение.
А Эван тем временем продолжал:
– Так вот, Орли и Арье, – они родом из России, из Еревона.
– Не «Еревона», а Еревана, и вообще, это не Россия, а Армения, – просветила неуча Вика.
– Ну, Армения – та же Россия. И родители у Орли – армяне. А «Erewоn» мне нравится больше. Если читать его задом наперед, то почти получается наше «Nowhere» – «нигде». Что же касается Арье и Орли, они в этом вашем Ереване-Erewon’е вместе в школе учились. Арье, тогда его как-то по-другому звали, еще в школе влюбился в Орли. А ее в те времена звали...
– Света{Ор на иврите «свет».}, – закончила Вика.
– Она тебе сказала, да?
– Нет, просто я умна не по годам. У нас в России каждый третий такой. А каждый второй – дебил. Ну и что там с твоей Светой?
– Она не моя. Моя будешь ты. А со Светой у Арье...
– Наверно тогда его звали Леня или Лева.
– Не знаю. Так вот со Светой у него был этакий детский роман. А потом – любовь на всю жизнь. После института он женился на другой. Догадайся, как назвал дочь!
– Догадываюсь. Жене, должно быть, было особенно приятно.
– Затем он развелся и женился опять. И опять родилась дочка. И можешь себе представить, снова Света. Кстати, обе жены были армянки. Он в них искал Свету.
– Странно, что ни первый, ни второй любящий тесть его не прирезал, – заметила Вика. – Армяне – горячий народ, и к тому же не бывают в восторге, когда их девушки делят ложе с неармянами.
– Любопытно, что Света тоже дважды побывала замужем.
– Естественно, за евреями?
– В первый раз. Во втором – все нормально, за армянином.
– А сыновей в честь Лени-Левы-Арье называла?
– Вот тут симметрия окончательно нарушается. Сын у нее был лишь в первом браке и зовут его совсем по-другому.
– Все ясно – память девичья.
– Да, но память удалось освежить. Представь себе Иерусалим, Старый город, Армянский квартал. Между стен, нависающих, вот как эти скалы, идет делегация из столицы Армении, приехавшая проведать земляков, прозябающих в столице мира. Все, естественно, одеты с иголочки. Навстречу движется группа религиозных евреев – одни в футболках, чистых, но застиранных до обесцвеченности, другие в ковбойках образца начала шестидесятых, в вязаных кипах во всю голову, в матерчатых штанах, со всклокоченными бородами – одним словом, поселенцы.
– Тебе я так ходить не позволю, – процедила Вика.
– Уже позволяешь, – парировал Эван.
– Это покамест. И потом – я тебя облагораживаю: видишь, какую кипу связала! Ну, и что дальше?
– Идут, значит, две эти группы – одна от Котеля к Яффским воротам, другая – от Яффских ворот к Котелю, и вдруг... По-русски это называется «как копани»?
– Чего-чего?
– «Стоишь, как копани».
– Как вкопанный. Слушай, говори, пожалуйста, на иврите. Это у тебя лучше получается.
– Хорошо. В общем, стоят они оба «как копани», смотрят друг на друга, и прошедшие годы сваливаются с них, словно засохшая корка с бывшей ранки или шкура с Чудовища, после того, как его поцеловала красавица. Ну, сорокалетняя девушка возвращается в Еревон...
– В Ереван.
– Одним словом, куда-то туда. Следует развод с мужем...
– И опять же он ее не зарезал? Какие-то армяне в твоей истории больно мирные.
– Затем Арье приезжает в Еревон, селится у друзей, оформляет брак со Светой и вывозит ее вместе с сыном в Израиль.
– И папаша позволил сына увезти?
Эван пожал плечами и продолжал:
– Здесь в один и тот же день – гиюр{Переход в еврейскую веру и присоединение к еврейскому народу.} и хупа{Свадьба.}. На хупе, кстати, присутствовали еще две бывших Светы – Ора и Лиора, дочери Арье. Они тоже в свое время гиюр проходили. А что до сына Орли, сейчас его зовут Менахем – вряд ли это имя ему биологический отец дал. У себя в ешиве считается «илуем» – вундеркиндом.