— Все в порядке? — спрашивает Кувира у Суинь. Су смотрит на ее заляпанную кровью и грязью форму, на засохшие капли на щеке. Она берет ее лицо в ладони и смотрит на нее, смотрит и не может насмотреться.
Кувира сама снимает ее руки, когда подскакивают Винг и Вей и начинают рассказывать. Нападение из засады удалось Зангу, но Кувира так быстро развернула первую линию обороны, что тут же завязалась самая жаркая схватка. Старина Цу вырвался было вперед, но ему раздробило ногу. Он велел всем идти назад, но Кувира осталась, прикрыла и его и парней, что дотащили его до укрытия, чем старина Цу остался крайне недоволен. Кувира прикрыла и парней за орудиями и приняла верное решение, когда враги попытались прорваться слева; Кувира завалила их здоровяка Яла, проткнула ему горло стальной пластиной; Кувира, Кувира, Кувира… Это имя гремит над лагерем, когда они вечером празднуют победу под звездным небом. Кувира в одночасье становится звездой и военным ветераном. У костра все пьют вино из глиняных чашек и кричат тосты. За павших! За Заофу! За Суинь! За Кувиру! За победу!
Все пьяны от вина и от победы, от жадной радости жизни и от ночи, такой искушающе тихой после грохота боя. Суинь сидит в раскладном кресле у своего шатра, рядом советники, вяло обсуждающие дальнейшие действия Занга и Ли и сходящиеся на том, что война закончится одной битвой.
Недалеко большой костер. Кувира сняла доспехи и сидит в простой куртке, шальная, пьяная. Шин с одного бока что-то громко рассказывает, а с другого, как ни странно, — Баатар-младший, который в компании магов-военных просто пьет и помалкивает.
Мимо хромает Старина Цу, и все вскакивают на ноги, когда замечают знаменитого стража Заофу. Один Баатар, чуждый военной субординации, остается сидеть и только непонимающе крутит головой. Собирается было встать, но старина Цу уже командует: «Вольно!», и Баатар снова попадет впросак.
Кувира остается стоять. Кацуси осматривает ее с недовольной гримасой и вдруг хлопает по плечу и снисходительно бросает:
— Неплохо.
— Неплохо! — кричит Шин, и все подхватывают. — Неплохо!
Кружки снова сталкиваются. Шин вскакивает и идет чокаться с противоположной стороной костровой компании. На его место садится Рен, миниатюрная девушка из их группы, которая только что закрутила роман со сладкоголосым Лингом. Рен наклоняется и принимается что-то жарко шептать Кувире на ухо. Та придвигается ближе, Рен придерживает Кувиру за подбородок. Суинь смотрит на это, и гнусный червячок ревности точит ее изнутри. Она выхватывает мелочи — пальцы Рен, что путаются во вьющейся челке Кувиры, ее губы, так близкие сейчас к ее уху.
Кувира вдруг смотрит прямо на Суинь. И не отводит взгляда. Суинь тоже медлит. Между ними костер стреляет в небо искрами, вокруг шумят десятки людей. Суинь тонет в зеленых, чуть раскосых, диких и дерзких сейчас глазах. Кувира смотрит так, словно решилась на самый отчаянный шаг и ничто ее не остановит. У Суинь замирает сердце, а по коже пробегает озноб возбуждения. Чувство тяжело оседает в животе, сосет под ложечкой от волнения.
— Я, пожалуй, пойду спать, — наконец отводит она взгляд и встает. — Спокойной ночи, господа.
Советники тут же откланиваются. Суинь щелкает пальцами, ее металлический стул складывается. Прежде чем зайти под полог, она, не в силах сопротивляться, бросает еще один взгляд на Кувиру. И да, она все еще смотрит.
Суинь задергивает за собой полог шатра и вздрагивает всем телом от болезненно и сильно захлестывающего голову и тело возбуждения. Так нельзя, этого не должно быть, это ужасно!
Суинь проводит рукой по лбу, ожидая почувствовать жар. Пальцы натыкаются на ожерелье — подарок Баатара на рождение первенца. Она никогда его не снимает, но сегодня, когда ее голова полна тяжелых вязких мыслей и желаний, ожерелье становится в тягость. Суинь ищет застежку в волосах, размыкает тугой запор и осторожно кладет ожерелье на стол. Ей жарко, хотя ночь прохладна, душно, хотя вокруг свежо. Ей стыдно, хотя она ничего не сделала.
— Суинь. Я могу войти?
Суинь застывает, словно громом пораженная. За тяжелым пологом Кувира. Суинь сглатывает и приказывает себе собраться.
— Я хотела лечь, — отвечает она и морщится от того, как дрожит ее голос.
— Я только на минуту.
Суинь усмехается. Это она вырастила ее такой упрямой и настырной, не умеющей сдаваться?
— Входи.
Кувира отодвигает полог и проходит между двумя полотнами ткани. Шатер тут же смыкается за ней. В руках у Кувиры две глиняные кружки.
— Просто хотела выпить с тобой за победу, — Кувира протягивает ей кружку. Суинь, нервно улыбнувшись, берет ее.
— Я сегодня… убила человека, — говорит Кувира. — Не одного. Многих. И все они хотели убить меня. И могли убить.
Суинь смотрит на нее, еще такую юную, но уже такую взрослую.
— И я поняла… поняла… — Кувира смотрит ей в глаза и, запнувшись, облизывает губы. Суинь словно током бьет. Ей кажется, что ноги ее сейчас подкосятся и она упадет на земляной пол. — Я должна бороться за то, что люблю. И считаю правильным.
Суинь хочет ответить что-то, но только смотрит на Кувиру и дрожит мелкой нервной дрожью где-то внутри тела.
— Поэтому, — почти шепотом говорит Кувира и, приподняв ее руку, перекрещивает их руки в локтях. — Выпей со мной.
В голове Суинь суровый голос — что-то среднее между тоном Лин и матери — кричит: «Откажись! Не делай этого!»
Суинь никогда не умела быть послушной.
Они пьют медленно, не отрывая взглядов друг от друга. И, когда последние капли кисловатого вина падают ей на язык, Суинь кажется, что она выпила целую бочку — так кружится голова. Они опускают руки, и Кувира тянется к ней за поцелуем. Касание губ невесомое, но Суинь постыдно закрывает глаза и вздыхает. Вздыхает так однозначно, так жарко, так очевидно. Она будет сожалеть об этом вечность.
Кувира целует ее еще, мягко прижимаясь губами. Суинь скользит рукой по ее щеке и зарывается пальцами в туго сплетенные в косу волосы. Она целует сама, размыкает губы, углубляя их поцелуй, делая его чертовски недружеским. И тогда выдыхает Кувира. От ощущения ее жаркого дыхания на губах Суинь выгибается как от ласки.
— Мама! Ты тут?
Суинь отстраняется медленно. Кувира смотрит на нее. В глазах голод. Один шаг, и они на приличествующем расстоянии. Кувира забирает у нее кружку и улыбается с грустью.
— Наверное, не судьба, — говорит она шепотом и идет к выходу из шатра. Откидывает полог и выходит. Баатар-младший торопливо уступает ей дорогу.
— Кувира… я не знал, что ты тут…
— Я уже ухожу.
— Да? То есть, да…— мямлит что-то старший сын. Кувира с улыбкой, достойной иной куртизанки, нахально смотрит на него. Баатар замолкает под ее взглядом. Только тогда Кувира уходит.
Баатар заходит и что-то говорит, но Су не слышит. У нее все еще шумит в ушах от возбуждения, она бестолково перекладывает вещи на столе, когда что-то прорывается в уши.
— Кувиру…
— Что?
— Я знаю, ты, может, не одобришь, но я все обдумал. Это идеальный вариант. Она явно метит в главы города, а я твой старший сын.
— Что? — еще раз переспрашивает Суинь.
— Я хочу жениться на Кувире.
— О! — Суинь удивленно поднимает брови. — И ты обсуждал с ней это?
— Ты знаешь, что она скажет «нет». Но если ты объяснишь ей все плюсы такого союза…
— Я объясню? — ледяным тоном уточняет Суинь.
— Тебя она послушает. Она сделает все, если ты будешь за.
— Ты хочешь, чтобы я отдала ее тебе как вещь?! — негромко и четко произносит Суинь.
— Зачем этот драматизм? — раздражается Баатар. — Это просто выгодное для всех решение.
— Тебе она нравится?
Баатар выпрямляется и принимает самый неприступный вид.
— Это не имеет отношения к делу.
— Правда? — Суинь словно впервые видит своего старшего сына. — Ты прав: я знаю, что она скажет «нет». И ты знаешь. И этот разговор окончен.
Баатар смотрит так, словно сейчас ударит ее или начнет крушить мебель. Суинь смотрит на него пристальнее, чем когда-либо. Что творится в голове ее старшего сына?