Она развернулась и вручила её мне.
— Итак то, что мы делали в лесу… Это похоже на твою версию красной комнаты?
Я заливаюсь смехом, наливая мыло на губку.
— Да. Именно так. Я тот, кого люди называют сексуальным маньяком, издающий звуки животных во время секса, и то, что мы сделали, было сексуальный борьбой.
— Значит, у нас всегда будет такой беспорядок, — она фыркает, улыбаясь, пока я взбиваю большую пену. — Так вот почему ты чувствуешь необходимость почистить меня?
— Во-первых, нет. Я хочу позаботиться о тебе после того, как у нас будет беспорядок, — я провожу намыленной рукой по её щеке, и на сердце у меня теплеет, когда она наклоняется навстречу моему прикосновению. — Но этот технический термин называется «последующий уход». Во-вторых, это не всегда должно происходить в лесу.
Она надувает губы, и я не думаю, что когда-либо видел что-либо более очаровательное.
— Но это было весело и захватывающе.
Моё сердце растаяло в груди.
— Как и охотиться за тобой по отелю и трахать тебя в переулке.
Сэм всхлипывает, её ресницы трепещут, как будто она представляет это. Я начинаю мыть её тело, стараясь не нажимать слишком сильно, когда касаюсь наиболее повреждённых мест.
— У всех по-разному, но для меня сексуальная борьба — это состояние души. Мой зверь, или потребность заниматься первобытной деятельностью, вызван разными причинами. В нашем случае это всегда был твой запах.
Когда она прислушивается, её голова откидывается назад, но потом почти сразу в её голове появилась мысль.
— Вонючка Сэм.
Я ухмыляюсь и киваю.
— Вонючка Сэм не потому, что от тебя воняло. Это было потому, что ты так чертовски вкусно пахла, что мне захотелось укусить тебя. Я не понимал почему, и это меня немного пугало. Заставляло меня волноваться, что ты подумаешь, что я не в своём уме.
— И это та же самая причина, по которой мы перестали бороться и дурачиться?
Стоя на согнутом колене, я мою одну из её ступней, прежде чем снова поднять на неё взгляд.
— Да. Мы становились грубыми, и мне вдруг захотелось стать ещё грубее. Я хотел прижать тебя к стенке и заставить подчиниться. Мы были подростками, когда я, наконец, понял, что меня это действительно возбуждает.
Она приподнимает мой подбородок указательным пальцем, заставляя меня встать.
— Почему ты мне не сказал?
— Потому что я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять. Это признание одновременно и снимает тяжесть с моих плеч, и ставит меня на грань.
— Я не хотел, чтобы ты думала обо мне по-другому.
Сэм поджимает губы, она раздражена, это очевидно.
— Ты хочешь сказать, что я упустила всё это, потому что ты боялся сказать своей лучшей подруге, что тебе немного нравится резвиться в лесу?
Я закатываю глаза, разворачиваю её к себе спиной, чтобы я мог вымыть её.
— В то время это не стоило того, чтобы рисковать. Такой секс всё ещё в новинку для многих людей, и я просто… Я не знаю. Бамби, я хотел перестраховаться. Лучше иметь тебя в своей жизни в качестве подруги, чем вообще ничего.
— Меня бесит, что ты меня недооцениваешь. Тем временем я была здесь, безумно скучала, встречалась со скучными придурками в костюмах, в то время как мужчина, которого я любила с тех пор, как узнала, что такое любовь, мог бы меня отыметь в лесу.
Сильная боль сдавливает мою грудь. Это сочетание восторга и сожаления; гнев из-за того, что я не доверил ей раньше эту часть себя. Проведя рукой по волосам, я вешаю мочалку на крючок.
— Ты права, и я буду тратить каждый день, который ты мне позволишь, на то, чтобы загладить свою вину перед тобой.
Сэм поворачивается ко мне.
— Я в долгу перед тобой за то же самое. С того самого дня, как ты втоптал меня в грязь, я всегда думала, что это ты отвергаешь меня, поместив во френдзону навсегда. Но теперь я вижу, что мы упустили возможность, но не наш шанс. Теперь у нас он есть.
Мои губы растягиваются в широкой, непроизвольной улыбке.
— Для человека, который такой мягкий и податливый, трудно поверить, что ты хочешь кого — то твёрдого и грубоватого по всем параметрам.
Она пожимает плечами, обвивает руками мою шею и приподнимается на цыпочки, чтобы запечатлеть быстрый поцелуй на моих губах.
— Ну, что я могу сказать? Знаешь, то, что ты хочешь заботиться обо мне, тоже немного странно, но это чертовски приятное ощущение.
— Я должен поддерживать свою добычу в хорошей форме. В противном случае преследовать будет не очень весело.
Сэм смеётся, и этот сладкий звук обволакивает каждую мою напряжённую мышцу, превращая их в сливочное масло.