Ресторан, в который приехал завтракать Мовсесян, принадлежал оппозиционному депутату, а потому вероятность встретить знакомых здесь была минимальна. Нет, конечно, Городецкого уже давно все знали в лицо, но вот понять, для чего встречаются поутру и о чем могут беседовать секретарь Совета нацбезопасности и начальник “силового”отдела администрации президента в состоянии лишь те, кто глубоко в теме. А таких и среди своих было мало.
Про их скрытое, но очень жесткое соперничество за влияние на первое лицо государства знали лишь единицы. До недавнего времени Городецкому оно не мешало, и он терпел паркетные интриги на Банковой, считая их неизбежным и не очень приятным, но все же не особо опасным недовытравленным наследием совка. Однако вчера Мовсесян пересек тонкую красную линию.
Городецкий пересек обеденный зал, молча плюхнулся на стул напротив Мовсесяна. Тот, уже покончив с модной фуагрой, которую, кстати, готовили здесь преотвратно, и тянул через соломинку апельсиновый фреш.
Городецкий хапнул из-под носа Мовсесяна бокал вина. Отхлебнул, поморщился — естественно дешевая гадость для лопухов, потянул на себя сырную тарелку, взял руками несколько ломтиков сразу, отправил в рот. Ну хоть сыр приличный не пожлобились нарезать, и за это спасибо.
Мовсесян молча наблюдал как за столом хозяйничает неожиданный гость. Сперва хотел что-то сказать, но передумал. Поднялся со стула, потянул накинутый на соседнюю спинку пиджак.
— Сядь, Владислав… Борисыч! — жестко сказал Городецкий, кивнув на дверь.
Мовсесян отследил его взгяд и увидел двух охранников, перегораживающих проход. Прищурился, явно дристанул, однако опыт не пропьешь, взял себя в руки и спокойно опустился на место.
— Что тебе нужно, Виктор?
— А ты не знаешь?
— Понятия не имею. Если ты про тот вчерашний разговор в кабинете у президента, то я от своего мнения не отказываюсь. Твоя банда головорезов приносит гораздо больше вреда чем пользы. И даже ликвидация российского генерала этот факт не меняет. Внесудебных расправ общество, если о них узнает, не простит ни тебе, ни, тем более, президенту! А я беспокоюсь о нем в первую очередь…
— О шкуре ты своей беспокоишься, И о каком обществе говоришь? Оппозиционные и пророссийские телеканалы теряют рейтинг. А “журналисты-расследователи” с их вбросами мне как-то не особо страшны. Хотя бы потому, что понимают: лезть в подобную тему немножко опасно для жизни. Даже если им хорошо заплатят…
Мовсесян скрытую угрозу принял и оценил. Подумал, сказал:
— Если это все, Виктор, то я пошел. Прости, много дел накопилось. Признаю, ты был прав, победил. Поздравляю с вступлением в новую должность. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество…
Интриган читался как открытая книга. Отпусти его сейчас — помчится пулей прямо в кабинет президенту и нажалуется, что Городецкий “пытался сводить с ним счеты”. Нет уж, все будет совсем не так.
— Это пока не все! — сказал Городецкий. — Есть один мелкий вопросец, который мы с тобой, прежде чем разойдемся, должны уладить. — И выложил перед Мовсесяном заготовленный лист.
Интриган достал из внутреннего кармана пиджака неброские, но очень дорогие очки, впился глазами в строчки убористого шрифта.
— Ну, оперативные разведданные, — сказал он спокойно, добравшись примерно до середины текста. — Кто-то слил информацию про готовящуюся ликвидацию в донецкое МГБ. И что? Мало ли у нас российских шпионов, вон контрразведка не успевает сажать…
— Все так! — согласился Городецкий. — Только вот как ты объяснишь это?
Он положил на лист телефон, убрал громкость до половины, включил видео.
Камера снимала двоих в машине, один — Мовсесян, второй — помятый мужик лет сорока в камуфляже с орденскими планками, тельнике и голубом берете. Звук снимался лазером со стекла и разговор был слышен отлично. Мелькающие цифры временной метки свидетельствовали, что съемка велась чуть больше часа назад.
— Через кого ты передавал информацию? — нервно спрашивал Мовсесян на экране совго собеседника.
— Да у меня там в бригаде служит кореш, — отвечал “афганец”. — ГРУ-шник, мы с ним вместе учились…
— Какого хрена сразу не в МГБ? Они же тупо ничего не успели!
— Да ладно тебе, Борисыч! Я ж не шпиен какой-то. Кого по своим афганским каналам нашел, тому и слил. Сам понимаешь, времени было в обрез. Ты мне позвонил часов в десять, а после обеда уже генерала в Донецке грохнули.
Мовсесян смотрел и слушал окаменев.
— Достаточно? — спросил Городецкий, и, не дожидаясь ответа, выключил запись.