— На исходную!
За высоткой хорошо громыхнуло.
— Чистое попадание! — доложила артразведка. — Они и с позиций уйти не успели…
“Спринтер” подпрыгивал на разбитом асфальте. Варяг мчался, объезжая воронки и моля бога, чтобы этой ночью, невзирая на плотное наблюдение, здесь не заложили новые мины…
До точки, судя по навигатору, оставалось метров сто пятьдесят, когда таки прилетело. То ли “Спринтер” засекли сепарские наблюдатели, то ли просто решили отработать на всякий случай, чтобы у нас на ВОПе ушки прижали — дали серию.
Первая мина бахнула за развалинами метрах в пятидесяти. Вторая ближе, в двадцати-тридцати, по борту сыпануло осколками. Варяг понизил передачу и втопил газ. Движок в три и восемь кубов взревел, тяжелый инкассатор начал увеличивать скорость.
По навигатору до автопарка оставалось сто десять метров, когда третья мина легла справа по курсу. “Спринтер” качнуло, новая серия осколков оставила на бронестекле лишь царапины.
Корпус выдержал, что с ним станется, а вот колесам, похоже, не повезло — резина на них самая обыкновенная. Инкассаторский бус осел, нырнул вправо и начал заваливаться набок.
3. Городецкий
Сводку ночных происшествий в зоне АТО Городецкий читал в машине — по дороге из офиса, расположенного на принадлежащем его холдингу военном заводе, к рабочему месту секретаря Совета национальной безопасности и обороны. Примерно так же, меж двумя креслами, он пока что себя и ощущал.
Вчерашнее головокружительно быстрое назначение еще не воспринималось им до конца как реальность, хотя практическую пользу от него Городецкий ощутил еще вчера вечером, когда ему был открыт доступ ко всем сверхсекретным государственным базам и сервисам. С другой стороны, и обязанности единовластного хозяина небольшой промышленной техноимперии никуда не делись — невозможно машинисту вот так взять и бросить мчащийся поезд.
Но бизнес часов до десяти утра подождет. Кризисных ситуаций с вечера не возникло ни на одном из разбросанных по Украине заводов, а с текучкой менеджмент справится без него. В ближайшие часы нужно сосредоточить внимание на том, что происходит в авдеевской промзоне, где неожиданно и бесследно исчезли, возвращаясь после успешной операции из Донецка, Шульга и Назгул.
Сводка боевых действий — не “официальная”, причесанная и выхолощенная многочисленными фильтрами армейских и президентских пресс-служб, а настоящая, по которой можно понять реальную ситуацию и вырабатывать осмысленные решения, — ничем особым от предыдущих не отличалась. Семь перестрелок: из автоматов, пулеметов и гранатометов, в четырех случаях инициатор — украинская сторона. Два бытовых происшествия: мобилизованный сержант пристрелил в траншее пьяного офицера, который, по предварительной информации, вымогал у него часть зарплаты, плюс типовое самоубийство бойца после общения в чате с девушкой, которая его бросила. На той стороне — пьяная поножовщина и хулиганка.
В общем всё, как обычно. К такой информации Городецкий имел доступ и раньше, в качестве советника президента. Но вот последнее сообщение приковало его внимание. В авдеевской промзоне, безо всяких на то предпосылок, минут десять назад состоялась непродолжительная, но интенсивная артдуэль. Сепаратисты обстреляли опорник из минометов, наши, как положено по нынешнему закону, резко ответили. Противник отреагировал более мощными стволами, но тут же был задавлен приданными батальонной тактической группе гаубицами. Затем перестрелка стихла так же резко и неожиданно, как началась.
Городецкий был человеком гражданским, но за военными действиями, с четырнадцатого года, следил внимательно. А потому знал, что обстрелы, тем более гаубично-минометные, без серьезных поводов не ведутся. Были конечно, особенности: так, наша сторона, лучше оснащенная по фронту современными системами наблюдения, чаще вычисляла разведгруппы противника, и заказывала по ним отработку. Сепаратисты же пытались уничтожить любую заходящую на линию обороны инженерную технику, справедливо опасаясь укрепления ротных и взводных позиций.
Сейчас же первопричина стрельбы была непонятна. По сводке — изначально две мины легли в нейтральной зоне метрах в ста от нашего ВОПа. Городецкий проверил — опорник был тихий, предыдущая перестрелка на нем прошла полгода назад, и в эту ночь там по всем докладам спокойно. Кому же понадобилось вести явно неприцельный, провоцирующий огонь? Скорее всего тому, кто хотел отвлечь внимание от чего-то, происходящего на соседнем участке.