— Думаю, что да. Как я вам уже говорил, это кафе работает круглосуточно и его основные клиенты — водители такси. В нем висят большие настенные часы, и таксисты то и дело на них поглядывали. Более того, из кафе я вышел не один. Точно не могу сказать когда, но это было после трех. Так что если Гортензия…
— Что «если Гортензия», месье? — раздался в дверях злобный женский голос.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Гортензия. За ее спиной маячил полицейский. Лицо служанки пылало от гнева.
— Месье забыл, что женщина может разбить окно и позвать на помощь, — зло прищурившись, ехидно заметила она. — Ну а теперь, папочка, давай проверим, кто из нас лжет.
Полицейский, крупный мужчина с седыми усами и лицом меланхолика, втянув голову в плечи, нерешительно вышел вперед и приложил руку к козырьку фуражки. Он был явно смущен, и это показалось Куртису довольно странным. Взглянув на лежащий на кровати труп, полицейский поддел мыском ботинка край ковра и, опустив глаза, принялся раскачиваться на каблуках.
— Доброе утро, месье Эркюль, — сухо поздоровался с ним Ральф.
— Доброе утро, месье Дуглаз, — хриплым голосом произнес полицейский и, сжав руку в кулак, большим пальцем указал на Гортензию. — Эта пожилая женщина обвиняет вас в убийстве мадам Клонек.
— Она с ума сошла.
— Видимо, да, — согласился Эркюль и подошел к кровати. — Она утверждает, что вы перерезали горло мадам бритвой. Но на горле мадам Клонек нет порезов! Однако она мертва. Может быть, с ней случился инфаркт?
— Нет, ее убили, — возразил хозяин виллы. Полицейский мгновенно изменился в лице.
— Ей в ванной вскрыли вены, и она истекла кровью, — продолжил Ральф Дуглас. — Но это сделал не я.
— Вот дьявольщина, — чуть слышно произнес полицейский. Затем прочистил горло и заговорил громче: — А вот Гортензия утверждает, что мадам Клонек зарезали бритвой. Хотелось бы знать почему.
Взгляд подслеповатых глаз служанки упал на лежавшую на столе бритву. Прищурившись, женщина направилась к обеденному столу.
— Хотя бы потому, что она здесь, — удивительно спокойно ответила Гортензия, указывая на бритву. — А еще потому, что месье вчера вечером ее точил. Когда я застала его за этим занятием, он сказал, чтобы я вышла, и пообещал мне за это сто франков.
Глава 4
РОЗОВОЕ ПЯТНО
Ральф Дуглас изменился в лице. Губы его большого рта искривились в гримасе ужаса. С Куртисом произошло то же самое.
— В таком случае это вы… — начал полицейский, но, спохватившись, прервал свои слишком смелые предположения. — Месье Дуглаз, это правда?
— Нет, — решив, что пора вмешаться в разговор, ответил за Ральфа Куртис. — Позвольте представиться. Я — адвокат из Англии и близкий друг месье Дугласа. Вот моя визитная карточка.
Эркюль с безразличным видом посмотрел на визитку англичанина.
— Эта дама, похоже, глубоко заблуждается, — продолжал Куртис. — Она утверждает, что эту ночь месье Дуглас провел здесь, на вилле «Марбр». Но мы знаем, что это не так. Мы можем предоставить соответствующие доказательства.
— Нет, вы только подумайте! — воскликнула Гортензия. — Это уже слишком!
Лицо полицейского просветлело.
— Успокойтесь, мамаша, — сказал ей Эркюль и обернулся к Куртису: — Вы говорите, глубоко заблуждается?
Куртис степенно кивнул, стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы показать этому стражу порядка, что его не сокрушить нелепыми подозрениями.
— Мы не понимаем, о чем она говорит. Может быть, вам следовало бы ее расспросить?
— Хорошо. — Эркюль был сама любезность. — Я сделаю это.
Он сунул руку во внутренний карман кителя, достал оттуда блокнот. Карандаш был извлечен им из-под подкладки форменной фуражки.
— Ваше имя и адрес? — разглядывая кончик карандаша, спросил полицейский.
— Гортензия Фреи, улица Дезаль, 7.
— Род занятий?
— Прислуга.
— Мадам Клонек?
— Сейчас нет. Два года назад я ушла от нее. Еще до того, как с ней познакомился месье. Не подумайте, что я провинилась и поэтому была уволена. У меня хорошие рекомендации. Могу их вам предоставить. Всему виной — мои глаза. Я плохо вижу и…
— Минутку! — прервал ее Ральф. — Эркюль, она права. Когда мадам Клонек была не в настроении, а я что-то не мог найти, она всегда говорила мне: «Ты, как Гортензия, ничего не видишь». Она говорила, что ее прислуга постоянно теряла свои очки, и это очень злило Роз.
— Спасибо, месье, — кивая, поблагодарила его Гортензия. — Значит, вы обо мне слышали? Я о вас тоже. И совсем недавно.
Женщина достала из кармана передника засаленное письмо и аккуратно развернула его.
— Папаша, будьте добры, прочтите это, — обратилась она к полицейскому. — Оно на английском. Вы знаете английский язык? Нет? Тогда я переведу.
Гортензия начала читать, тщательно выговаривая слова:
— «Дорогая мадемуазель Фреи! Я узнал о вас от мадам Клонек, у которой вы служили горничной. По ее словам, вы были хорошей прислугой. Поэтому я хотел бы обратиться к вам с одной деликатной просьбой.
Когда-то я был близким другом мадам. Однако мы расстались. До разрыва наших отношений она жила на вилле „Марбр“, которая расположена возле Буасси в лесу Марли…»
Женщина подняла глаза и посмотрела на полицейского.
— «Я узнал о вас от мадам Клонек…» — повторила она и продолжила читать письмо: — «Теперь у меня появилась надежда, что наши отношения с мадам Клонек восстановятся. На субботу, 15 мая, она назначила мне встречу. Наша встреча состоится на вилле „Марбр“. На этот вечер ей, естественно, понадобится помощь горничной.
Думаю, есть причина, по которой ей бы не хотелось, чтобы нас обслуживала ее теперешняя горничная. Если вы примете мое предложение поработать в этот вечер, я бы вам хорошо заплатил. Кто знает, может быть, мадам Клонек попросит вас остаться у нее.
Приезжайте на виллу в субботу днем. Ключи от ворот и дверей дома прилагаются. В Порт-Малло вы сядете на автобус или трамвай и поедете до Буаси.
На вилле необходимо немного прибраться. Генеральную уборку делать не надо — только придать комнатам презентабельный вид. Наведите порядок в ванных комнатах, спальнях, гостиной, туалетных комнатах. (Комнаты мадам расположены в левом крыле дома, а мои — в правом.)
Вы займете комнату на первом этаже рядом с кухней. Уверен, что она вам понравится. На кухне есть все, чтобы приготовить ужин. Я же появлюсь на вилле раньше мадам и дам вам дальнейшие инструкции. Думаю, что вскоре после меня приедет и мадам.
В качестве аванса за ваши труды, мадемуазель, прилагаю сто франков. Можете быть уверены, что в воскресенье в вашем кошельке будет сумма в четыре раза больше.
С уважением, Ральф Дуглас». О, все это очень хорошо! — со слезой в голосе воскликнула женщина. — И вы, и ваши обещания! Как же — снова работать у мадам! Меня бы это вполне устроило. Я — женщина небогатая. По нескольку месяцев не могу найти работу. Ваше письмо, которое я получила в субботу утром, меня очень обрадовало. Оно вселило в меня надежду…
— Гортензия, — прервал ее Дуглас, — клянусь, что я дам вам четыреста франков. Но только если вы скажете правду.
Такой резвости от этой уже немолодой и полной женщины никто не ожидал. Когда Дуглас попытался взглянуть на письмо, горничная, сжимая в руке столь ценный листок бумаги, мгновенно отскочила назад и, прикрыв ладонью рот, безутешно зарыдала.
— Теперь уже слишком поздно, — продолжая всхлипывать, наконец произнесла она. — Я сказала правду. И не касайтесь меня! Вы — убийца, и никаких дел я с вами иметь не хочу! Убийца! Вот вы кто! У…
Каким бы потрясенным ни был молодой адвокат, он все же понял, что ему пора действовать.
Тем временем Ральф Дуглас достал из бумажника четыре банкнота по сто франков и протянул их горничной. Ситуация складывалась явно не в его пользу. Как бы эта сцена выглядела в конторе «Куртис, Хант, Дарси энд Куртис»? — подумал Ричард Куртис.