– Сегодня прямо вечер любовных историй, – на кухне появился улыбающийся Даня, держа в руках книгу о связи религии и международных отношений.
Иван Артемович недовольно насупил брови, а Злата, как заколдованная, сосредоточенно переваривала полученную информацию.
– Какая красивая история... Но, Иван Артемович, зачем вы мне ее рассказали?
– Да, Иван Артемович, в чем мораль басни? – спросил Даня, отложив на время книгу. Он внимательно изучал содержимое холодильника.
– Это не басня, а притча, – поправила Злата.
– Мораль такова, Злата, что вместо того чтобы ждать принца, стоит посмотреть по сторонам, – Иван Артемович лукаво улыбнулся, подмигнув удивленной женщине.
– Я даже знаю, в каком направлении смотреть, – хмыкнул Даня, достав из холодильника мисочку со вчерашним салатом.
– В каком? – Злата совершенно не понимала скрытых намеков и тайных подтекстов.
– Злата, вермишель! – кинул Даня и вышел из кухни.
– Что вермишель?
– Вермишель выкипает, – спокойно объяснил Иван Артемович, после чего женщина метнулась к плите, пытаясь спасти остатки разварившейся и слипшейся вермишели, которая вскоре заполнила собой весь пол небольшой кухоньки.
– Кажется, Юра сегодня останется без ужина, – Иван Артемович снисходительно улыбнулся, – давай я тебе помогу, – после чего присел рядом и принялся собирать руками скользкую массу.
Часы показывали 19:45.
В комнате Дани всегда пахло книгами. Это и не удивительно, ведь его крошечная комната вмещала целых 10 ящиков всевозможных умных книг, оставленных отцом-профессором. И это не считая Даниных личных книг. Кроме письменного стола, стула и кушетки в комнате было несколько полок, заставленных все теми же книгами и фотографиями его друзей и отца. Фотографий матери не было. Даня вообще никогда не видел ее на фотографиях, поскольку все они были уничтожены отцом.
Те немногие, кто был знаком с его матерью, ничего существенного о ней сказать не могли, кроме того, что она была очень молодая и стройная. Именно так можно было охарактеризовать бывшую жену профессора Антонова. Нельзя сказать, что Даня тосковал по материнской любви. Здоровый цинизм, передавшийся по наследству, как ему казалось, именно от матери, не способствовал зарождению подобных мыслей. С научной точки зрения ему было непонятно полное отсутствие материнского инстинкта у его горе-матери, но это, пожалуй, единственное, что тревожило молодого человека. Несмотря на то что Даня осиротел в 18 лет, настоящей, хоть и странной семьей, он считал своих соседей по коммуналке. Он уже давно мысленно распределил между ними роли в своей жизни. Елизавета Борисовна с супругом были бабушкой и дедушкой, Миша – отцом, Юра – братом или чаще дядей, Изабелла Николаевна – безумной прабабушкой, проблема заключалась только в маме и тете. На роль мамы Дане больше импонировала Наталья Геннадиевна, но для матери она была слишком молода, а вот Злата, больше походившая по виду на его родительницу, совершенно не устраивала в такой роли самого молодого человека. Поэтому чаще всего вымышленная мама пропадала «в командировках», а Злата с Натальей Геннадиевной были ее младшими сестрами. Это был настоящий веселый спектакль, выдуманная реальность, в которой проходили годы жизни Дани.
Вот и сейчас он молча лежал на кровати, доедая овощной салат, и думал о своей «семье». Было начало девятого, когда скрипнула входная дверь и, судя по тихим шагам, в квартиру вошел Юра. Даня услышал, как на кухне сокрушается Злата, объясняя отсутствие ужина. Потом открылся холодильник, потом дверца захлопнулась, какой-то шорох, Юра что-то говорит, смех Златы. Опять тишина. Шум воды, кран закрутили. Шаги. Дверь в комнату через стену закрылась.
Сейчас Юра возьмет книгу и будет вслух читать своей недалекой сестре. На прошлой недели он читал «Остров сокровищ», сегодня это... Ах, да! «Белый клык». Потом она уснет, а Юра будет сидеть в полной тишине и лишь к полуночи тоже уснет. В комнате напротив беседуют бабушка с дедушкой, еле слышно играет радио. Изабелла Николаевна кашлянула с антресоли, Миша сегодня в ночную, Наталья Геннадиевна в ресторане. Квартира затихает.
Часы показывают 21:30.
Акт 2
– А чего это мы туалет с утра пораньше не драим? – ехидно кинула Злата, когда на кухне появилась сонная Наталья Геннадиевна.
Часы показывали 10:00.
Наталья Геннадиевна безразлично пожала плечами и молча пошла ставить чайник. На ней был красный шелковый халат, одетый поверх коротенькой черной ночной рубашки. После вчерашнего ресторана, обилия шампанского и ночных прогулок по городу вид злой учительницы был немного помятый, а на лице отпечатался след от подушки.