– Ты не плачь! Ну, ежели без больницы никак, то что тут поделаешь? Сейчас поспи, а завтра на беседу с врачом сходишь и все узнаешь. И про уколы, и про другое лечение.
…Всю ночь она не спала, ворочалась и думала о том, как там он, ее маленький Димка, с которым они никогда не расставались. «Он же не понимает, что так нужно! Он же думает, что я бросила его!» – пережевывала Лада одно и то же и плакала в подушку от грустных мыслей.
Ей вспомнилось, как несколько лет назад ее старая бабушка подвинулась рассудком. Она перестала узнавать домочадцев и несла какую-то ахинею про то, что у нее есть свой дом, и «ради бога, отведите меня туда». Она говорила по-деревенски – «домичек». И где она такое слово выкопала?! Лада, ее мама и тетя Лиза, мамина сестра, которая жила вместе с ними, в один голос убеждали бабушку, что никакого «домичка» у нее нет и никогда не было. А она в ужасе смотрела на них и спрашивала: «Вы-то кто тут такие? Я ведь вас никого не знаю!!!»
Сначала это всех забавляло. Все думали, что это какая-то бабусина придурь. А когда стало понятно, что она действительно потерялась во времени и в пространстве, всем стало страшно. Лада и по прошествии времени часто думала о том, что тогда с бабушкой было, как жила она до конца своих дней в полной темноте, не понимая, с кем и где находится. «Боже мой, это ведь страшно: проснуться в один из дней своей жизни и никого не узнать, и мучиться от этой неизвестности, и бояться людей, которые рядом!» – думала она, жалея бабушку.
А сейчас вот Димка как бабушка. Только ему еще хуже, потому что он еще и болеет. И помочь ему Лада ничем не могла. Ну, поговорит она завтра с врачом, и что?
Она забылась под утро беспокойным сном, проспала часа два – не больше. Встала, умылась и стала ждать трех часов – именно на это время была назначена беседа с лечащим доктором.
Время тянулось страшно медленно, как резина. В этом городе у Лады никого не было. Нет, был муж, самый близкий человек, Сережа, но он в этот момент находился далеко и даже не знал, как ей плохо без него. Телевизор в углу показывал «метель». «Метель» была по всем каналам, какой ни возьми. На одном сквозь «метель» пела Алла Пугачева, на другом телевизионным «снегом» заносило героев «Белого солнца пустыни». И не верилось, что есть где-то концертный зал, в котором поет любимая всем народом певица, и что пустыня с жарким солнцем есть у синего моря – тоже не верилось. Здесь была зона неуверенного приема телевизионного сигнала, и по всем каналам хорошо было видно лишь «снег» да «метель».
И за окном в густой синеве полярной ночи то закручивала поземку пурга, то завывала метель. Окно было до половины занесено снегом, и снеговое одеяло спасало от ветра, который ломился в стекла. Снежинки проникали в малые щелочки на самом верху, которые горничная забыла заклеить. Если в такую погоду стоять у окна, то можно почувствовать, как сверху сыплется мелкая холодная пыль.
К счастью, топили хорошо: батареи в гостинице жарили на совесть. И этим самым она оправдывала свое экзотическое для Севера название – «Оазис». Лада даже подумывала не искать съемную квартиру, а остаться здесь на весь срок службы Сергея. Родители готовы были платить за ее относительно цивилизованное проживание. Места ей с Димкой вполне хватало. Гнать ее из гостиницы никто не собирался – она практически пустовала! Приезжий люд селился в гостинице попроще и подешевле – была и такая в городе, вблизи местного аэропорта. Что-то типа «дома крестьянина»! А в «Оазисе» останавливались в основном родители новобранцев, которые приезжали в гости к своим солдатикам. Здесь привыкли к гостям в серых колючих шинельках и таких же серых холодных шапках. Они приходили в гостиницу в увольнение, обколачивали на коврике у порога кирзовые сапоги и, громко цокая подковами, шли в номера, где их ждали мамы и папы, сестры и жены, возлюбленные и любовницы с домашними котлетами и пирогами, чаем с вареньями и конфетами, с задушевными разговорами до утра, с жаркой любовью и не менее жаркими слезами и с беспокойным сном на скрипучей раскладушке – ее давала горничная для ночевки гостя в номере.
Утром то и дело кто-то громыхал в длинном коридоре подковами, застегивая наспех солдатские одежки, – проспавшие спешили в часть получать заслуженные пендали.
Более удачливые или хитрые жили три дня в гостинице, сладко отъедаясь, отсыпаясь, наслаждаясь телевизионными «метелями» и «снегами». Потом и у них заканчивался этот короткий праздник. Мамы, папы и любимые уезжали домой, а солдатики возвращались в часть и долго еще вспоминали счастливый короткий отпуск в «Оазисе».
Особый наплыв гостей случался с четверга на пятницу и продолжался до понедельника.