Оставшиеся в живых Гончие, увидев, что защитник их повержен, заняли оборонительную позицию в главном зале. Мэл едва видел своих противников, они лишь на несколько мгновений представали перед ним и тут же, смертельно раненые, падали под его мечом. Приблизившись к дверям, он вспомнил слово, открывшее дверь их темницы. Он опять произнес его. Тут же раздался оглушительный взрыв, и щепки полетели в разные стороны. Он ворвался в темный зал, в котором, правда, стало светлее, оттого что двух тяжелых дверей больше не было.
— Эйслин! — заорал он.
— Асмериллион! Мэл!
— Хорошо! — шепнула Мердис — Думай о Мэле, девочка! Ведь ты его любишь, да?
Сила Эйслин победно излилась. В ней смешались и гнев на врагов, и любовь, и страсть, и воля. Чувства захлестнули ее. Вокруг нее собрались бесформенные существа. Все они, дрожа, окрашивались в свой цвет: злобный черный, мужественный красный, яркий желтый, голубой, чистый мерцающий, и зловредный зеленый. Эйслин призвала их, собрала, обточила и сделав из них дротики, выстрелила ими в черноту, собравшуюся в самом центре звезды.
Голос увернулся от бомбардировки безымянными силами. Когда стрелы стали попадать в центр звезды, медиумы, в унисон, завизжали от ужаса. Они падали, как пустые мешки, и дергались в конвульсиях.
— Это анафема! — выл Голос, уже издалека. — Это силы безымянные!
Дуру задохнулся:
— Голос уходит!
Идя по следу разноцветных аур, Эйслин, не глядя, проходила мимо них и разбивала пламя ближайшей свечи. Свеча с шипением гасла. Взвыв, Голос бежал в свое укрытие в отдаленном темном месте.
Воины, собравшиеся в крепости, ожидали новой атаки. Один из кораблей в гавани выгрузил еще одну военную машину, но она упала во вспенившиеся волны, и моряки лишь увидели, как огромная зеленая волна перевернула ее и уволокла на дно. Некоторые свидетели утверждали, что ее утащило огромное морское чудовище с острыми блестящими плавниками.
— Хвитан свое дело делает хорошо, — вот и все, что сказала Эйслин.
Кажется, все силы природы объединились в сражении при Бретфорде. Крепость была окружена осаждавшей ее стороной. На третий день, к ночи, когда темнота должна была способствовать взятию крепости, небо не стало темнеть. Всю ночь на небе крепость омывал мертвенно-бледный свет. Осаждавшие пришли в сильное недоумение и предприняли серию неэффективных атак на защитников крепости. Каждый раз по неизвестной причине вспыхивал пожар, либо наплывал туман, и дробил вражеские войска на небольшие группы. Молнии внезапно освещали врага, пытавшегося застать людей из крепости врасплох, а море в гавани грозило утопить пришвартованные здесь корабли.
Ближе к рассвету один из кораблей попытался подойти ближе к скалистому берегу, но разбился в щепки. Затем последовали взрывы, и в воздух поднялись черные клубы дыма. Воины Ализона поняли, что находятся в отчаянном положении, и решили отказаться от амбициозных намерений захватить крепость. Еще одна военная машина зарычала и довольно резво двинулась уже по направлению к морю, что выглядело как трусливое отступление. Она оставила за собой ализонских воинов, которые ранее так доверчиво следовали за ней. Некоторые из них, рискуя жизнью, прыгали в воду, чтобы скорее добраться до кораблей, однако сердитые волны и гиганты — обитатели глубин сильно уменьшили их количество. Другим все же удалось благополучно выбраться из воды и попасть на корабль.
Очутившись в воде, военная машина стала легкой добычей другой зеленой волны, с высовывающимися из нее чудовищными плавниками. Волна эта несколько раз шаловливо перекатила ее с боку на бок и уволокла на дно. Под водой много раз что-то взрывалось, но военная машина так больше и не появилась на поверхности.
Три оставшихся корабля подняли якорь и пошли мимо обломков четвертого, оставив за собой остатки Ализонского войска, которому некуда было ступить, так как вся земля стала для них враждебной. В соседних горах звучали боевые горны. Руфус и Мэл вели объединенные силы Долин в атаку, заканчивая войну, развязанную Ализоном с его странными союзниками. Мертвых сложили в штабеля и сожгли. Кремация длилась семь дней и ночей.
По распоряжению Эйслин черная повозка уехала пустой, за исключением одетого в серое одеяние Виарды, угрюмо щелкавшего кнутом. Отъезд ее видели лишь несколько избранных — мертворожденные со своими опекунами, включая Мердис, а также Мэл и Руфус. Они смотрели на исчезавшую в тумане повозку, как на прерванный кошмарный сон.
— Никогда не верил, что она существует, — сказал Мэл, поеживаясь, когда повозка благополучно скрылась. — Даже когда госпожа Айрина пыталась нас ею напугать. Откуда она знала?
— Никакого труда не составило внушить ей этот сон. Надо же было подготовить Эйслин к тому дню, когда эта повозка появится, — ответила ему Мердис.
— Она теперь не вернется, — продолжила Эйслин мысль Мэла, — до тех пор, пока не наступит угроза новой войны из-за того, что спрятано в Пустыне.
— И тогда ты опять в нее сядешь? — спросил Мэл.
— Да, мы все должны, — ответила Эйслин. — Но пройдет еще много лет, прежде чем кто-либо из нас навсегда вернется в место, где хранится Лоза. Я долго буду леди Малмгарта, если ты согласишься стать его лордом.
— Но как же твоя мама, госпожа Айрина, и Хрок…
— Все препятствия убраны, Мэл, за исключением, твоего страха и недоверия к моему мертворожденному наследию.
— Пусть этого боятся другие, — ответил Мэл. Он поднял Эйслин на лошадь и посадил перед собой. — Мы пошлем гонца в Малмгарт, чтобы там готовились принять невесту. Будет устроен праздничный пир, на который пригласим всех.
Отвернувшись, Мердис почти улыбалась, прикрыв рот рукой. Она вспомнила, как четырнадцать лет назад маленький мальчик прятался от нее за ковром. Теперь все сожаления, что ему удалось ускользнуть от нее, окончательно растаяли. У Эйслин теперь новый опекун. Она не будет нуждаться в ее защите, а скоро на свет явятся новые малыши с мертворожденным наследием, и Мердис надо будет учить их. Союз Силы и чувства оказался прочным и обещал светлое будущее.
Кэролайн Дж. Черри — Буревестники
Сухая трава, заросли дрока, одинаковые холмы, известняк, местами выходящий на поверхность, одинокое небо, широко раскинувшееся над головой — вот и вся земля, что была вокруг. Джерик ехал по ней, то оглядываясь назад, то посматривая на горы — Джерик из замка Палтен, что в Долинах. Но Палтендейл пал: ализонские Гончие отпраздновали там победу, как, впрочем, и везде. Война шла повсюду. Управляемые колдерами Гончие переплыли море и атаковали Долины. Сами же колдеры окружили Эсткарп. Эсткарп не давал о себе знать, и в Долинах не знали о сложившейся там обстановке. Не было никакой уверенности в благоденствии человечества. Неизвестно было даже, удастся ли ему пережить эти годы. Так, во всяком случае, казалось Джерику. Он, однако, слышал, что юг пока держался. Там жили родственники по материнской линии, и если верить слухам, они были в окружении. В высоких горах он отпустил свою старую лошадь, забрал все имущество — а это было его военное снаряжение да гнедая лошадь, которую отдал ему его лорд — и отправился налегке в сторону моря. Тамошнее захолустье да редкие поселения не слишком привлекали захватчиков, и по этому чрезвычайно узкому коридору он надеялся пройти между вражескими отрядами по пути на юг. Шансов осуществить задуманное было крайне мало, но шанс выжить там, где он в это время находился, равнялся нулю. Итак, он тронулся в путь из срединной части Долин. Там, вдали, он видел белые крылья чаек. Они предвещали ему перемену места, ему и его коню. Они оба были тем немногим, что осталось от дома.
Санел — это имя дали лошади на конном заводе. Этот гнедой жеребец был самым крупным среди лошадей, выращенных в крепости Палтен. Санел, боевой конь, служил своему хозяину до самой его смерти. На войну забрали абсолютно всех лошадей, даже тех, что принадлежали семье лорда. Но теперь Фортал, лорд замка Палтен, был мертв… он погиб не в сражении, а спокойно, в горах. Он был уже стар и болен, и раны его гноились.