Эти две книги великих мечтателей и были, в сущности, машинами времени. Они задавали ему ход, словно подстегивали: быстрее, быстрее, быстрее.
Безграничный космический океан станет на ближайшие годы одной из самых крупных областей приложения новейших человеческих познаний… А за всем этим виднеются еще бескрайние космические дали, издавна привлекающие внимание человечества! Это другие миры, быть может, иная, отличная от земной, жизнь, далекие неведомые солнца со своими планетами.
„Грезами о земле и небе“ открывается двадцатый век.
Грезам-то как раз пришел конец, и отныне мечта перестает быть только мечтой, получая материальное обрамление: в самый канун века к писателям-фантастам присоединились ученые.
Гений Циолковский затмевает в нашем сознании образы многих современников, также занимавшихся вопросами межпланетных полетов. Конечно же, Циолковский был не одинок — просто он мыслил шире и смотрел дальше, чем другие. Кто-то бросил идею, не углубляясь в расчеты, а были и такие, что самостоятельно дошли до самой сути, и не подозревая о работах мыслителя из Калуги.
„В 1896 году, — вспоминал Константин Эдуардович, — я выписал книжку А. П. Федорова „Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу как опорную среду“. Мне показалась она неясной (так как расчетов никаких не дано). А в таких случаях я принимаюсь за вычисления самостоятельно — с азов“. Отставной прапорщик, изобретатель, ставший журналистом, Александр Петрович Федоров многое и вправду напутал, а что-то бросил на полпути, не продумав до конца, но толчок мыслям Циолковского его работа дала, это несомненно (как и сочинения „известного фантазера Ж. Верна“). А в конце двадцатых годов выдающийся ученый-самоучка Юрий Васильевич Кондратюк, не зная о существовании работ Циолковского, независимо пришел к научно разработанной теории космического полета. Книга Кондратюка „Завоевание межпланетных пространств“ вышла в Новосибирске в 1929 году, накануне стартов первых советских ракет…
К этому времени добился первых успехов Годдард, да и в Европе повсеместно создавались кружки энтузиастов космонавтики. За границей о работах Циолковского долгое время не знали, и вышедшая в 1923 году в Мюнхене книга Германа Оберта „Ракета в космическом пространстве“ считалась на Западе пионерской. Только спустя шесть лет, когда появилась возможность ознакомиться с трудами русского ученого (их перевел на немецкий и переслал коллегам за рубеж советский биолог, профессор А. Л. Чижевский), Оберт прислал Циолковскому два письма, где признавал его приоритет. Одно письмо было напечатано на машинке с русским шрифтом, и были там такие слова: „Вы зажгли огонь, и мы не хотим, чтобы он потух, а мы хотим исполнения высочайшей мечты человечества“…
Герман Оберт, Вальтер Гоманн, Вилли Лей (и чуть позже — Вернер фон Браун) в Германии, Робер Эно-Пельтри во Франции, Роберт Годдард в США и, наконец, целая плеяда ученых и конструкторов, энтузиастов межпланетных сообщений в СССР: Михаил Тихонравов, Юрий Кондратюк, Фридрих Цандер, Морис Лейтейзен… Их год от года становилось все больше[14].
А как фантастика — читали они ее? Оказывается, не просто читали — жили ею, дышали мечтой как воздухом, постоянно советовались, в мыслях сверяли свои проекты с идеями фантастов, живых и мертвых. И если оценивать суммарный эффект космической фантастики не по шкале литературных ценностей, а по какой-то иной, вывод будет однозначным.
В своей автобиографии Роберт Годдард пишет, что увлекся идеей межпланетных перелетов зимой 1898 года, после того как с головой погрузился в чтение романов Уэллса и его коллег. Годдард точно помнит переломный момент, когда решение в его голове созрело окончательно: „В тот день после обеда я влез на стоявшую позади амбара высокую вишню, чтобы нарезать веток… И когда посмотрел на восток, то вдруг представил себе, как было бы чудесно изобрести что-то такое, на чем можно слетать на Марс“.
Вот выдержка из его письма Герберту Уэллсу от 20 апреля 1932 года: „В 1898 г. я прочел Вашу „Войну миров“. Мне было 16 лет, и всякая новая точка зрения на возможные приложения науки, не говоря уж о неотразимом реализме этой книги, произвела на меня сильное впечатление. Спустя год я все еще оставался целиком очарованный книгой и решил, что проблема, которую „консервативно“ можно сформулировать как исследование больших высот, — самая пленительная из всех, какие только существуют… Не знаю, сколько лет мне придется отдать этой проблеме, но надеюсь, я буду заниматься ею, пока жив. Стремление к звездам… — это задача, которая займет умы будущих поколений, и в сравнении с такой перспективой отдельные удачи и ошибки одного человека представляются несущественными“.
14
Личная судьба ранних пионеров космонавтики сложилась по-разному, Кондратюк погиб в 1942 году в рядах ополчения под Москвой, а Тихонравов строил "катюши". И в те же годы фон Браун и Оберт работали в Пенемюнде, готовили для Гитлера снаряды-ракеты "фау" — об этом тоже нужно помнить…