— Все в порядке, — задыхаясь от бега, повторил он. — Все в порядке. Вот только дом.
— Какой дом?
— Ваш дом. Он сгорел. Я пошел в деревню и увидел дым.
Он что-то еще говорил, но Йосс уже не слушала, застыв, словно в столбняке. Сегодня она заперла дверь. Машинально опустила щеколду. Раньше она никогда так не делала, а вот сегодня заперла дверь на щеколду! Губу остался в доме и не мог выбраться. Он был заперт, метался с ошалевшими глазами, истошно вопя.
Она бросилась к дому, но Абберкам встал на пути.
— Пустите меня! — закричала она. — Мне нужно туда!
Бросив сумку, она обогнула гиганта и побежала, не глядя под ноги.
Но Абберкам схватил ее за руку и дернул с такой силой, что ее крутануло, словно в водовороте. Его огромное тело было сейчас совсем-совсем близко, а звучный голос над самым ухом сказал:
— Я же сказал: все в порядке. Ваш любимец жив. И сейчас у меня дома. Да выслушайте же меня, Йосс. Ваш дом сгорел. Но зверек не пострадал.
— Что? Что случилось? — яростно забилась она, пытаясь вырваться. — Пустите меня! Я ничего не понимаю! Что случилось?
— Сначала успокойтесь, — сказал он, отпуская ее руку. — Мы пойдем туда вместе. Вы сами все увидите. Хотя теперь там почти не на что смотреть.
Трясясь в ознобе, Йосс покорно двинулась за ним. Вождь стал рассказывать все по порядку, но смысл слов еще не доходил до нее.
— Но как это могло случиться? — вдруг спросила она. — Как же так?
— Думаю, случайная искра. Вы ведь не погасили очаг перед уходом? Ну да, конечно, ведь стоят такие морозы. А когда горит дерево, то всегда летят искры, и одна могла попасть на половицу или в тростник на крыше. А в такую сушь, как сейчас, все загорается, как порох. О Владыка милостивый! Я же думал, что вы там, внутри! Я шел в деревню и вдруг почувствовал запах дыма, оглянулся — огонь, и сразу оказался у ваших дверей, не знаю уж как — летать я не умею. Короче, я вмиг очутился там; толкнул дверь, а она на щеколде, тогда я толкнул сильнее, и она распахнулась, а внутри уже все пылает — пол, потолок — все. И повсюду дым, так что я не видел, там вы или нет. Тогда я вошел и в углу, куда огонь еще не добрался, обнаружил перепуганного кота. Я вспомнил, как вы страдали, когда умерла ваша собака, и попытался его поймать, но он пулей выскочил за дверь, а я глянул, нет ли в доме еще кого, и поспешил следом. И тут рухнула крыша. — Абберкам гордо расхохотался. — Свалилась прямо мне на голову! Вот, смотрите! — Он остановился, но Йосс была слишком мала ростом и не увидела, что у него там, на макушке. — Я вылил пару ведер воды из вашей бочки на наружную стену, чтобы хоть что-то спасти, но понял, что это глупо: весь дом пылал, как коробка спичек. Тогда я пошел искать вас и встретил у мостков вашего любимца: его так и трясло. Он сразу дался мне в руки, и я бегом отнес его к себе, оставил у очага, а дверь запер. Так что сейчас с ним все в порядке. А потом пошел искать вас в деревню, потому что где же вам еще быть?
Они подошли к развилке, и Йосс нерешительно ступила на свою дорожку. Над грудой обгоревших бревен вились серые клочья дыма. Черные доски. Лед. Ноги у нее подкосились, и она, сглатывая холодную слюну, опустилась прямо на обледеневшую землю. Небо и тростник поплыли перед глазами в плавном хороводе и, как Йосс ни просила их остановиться, вертелись все быстрее и быстрее.
— Ну хватит, пойдемте, все нормально. Пойдемте со мной.
Этот уверенный голос, эти сильные руки, помогающие подняться на ноги, и тепло этого огромного тела вернули Йосс к жизни. Она позволила вести себя, зажмурившись из страха перед головокружением. Но, постепенно, приходя в себя, она решилась открыть глаза и посмотреть под ноги.
— Ой, моя сумка! Я ее бросила где-то! А в ней теперь все, что у меня осталось. — У нее вырвался нервный истерический смешок. Она попыталась повернуться, чтобы пойти и взять сумку, но голова снова закружилась, и Йосс еле устояла на ногах.
— Да я несу ее. Пойдемте, нам уже близко.
Да, все это время сумка висела у Абберкама на локте. И как она не заметила! А вторая рука, оказывается, бережно поддерживала Йосс за талию. Они шли к мрачному полуразвалившемуся дому Вождя, за которым полыхал оранжево-желтый закат с тонкими розовыми прожилками облачков. «Когда-то мы называли эти перистые облачка волосами солнца. Это было давно, в детстве». Но они не остановились, чтобы полюбоваться на заходящее солнце, а вошли в темноту прихожей.
— Губу! — позвала Йосс.
Тот не отозвался, и пришлось его искать. Наконец Йосс обнаружила кота под кроватью и попыталась вытащить его оттуда, но животное упиралось всеми четырьмя лапами и злобно шипело. Тогда Йосс погладила его, и Губу неожиданно вылез сам. Она взяла его на руки — жалкий, перемазанный сажей, кот трясся всем телом. Йосс уселась на пол и принялась гладить пятнистую спинку, бока, грязно-белое брюшко; она ласкала его, чесала за ушами, но кот не переставал дрожать и, едва хозяйка сменила позу, вырвался и вновь сбежал под кровать.
— Прости меня, прости меня, прости меня. Губу, — как заклинание, произнесла Йосс.
Услышав ее голос, Вождь, чем-то занимавшийся на кухне, вошел в комнату, держа на весу мокрые руки.
— Как он? В порядке? — спросил Абберкам.
— Ему надо прийти в себя. Пожар. Теперь вот незнакомый дом. Кошки — они собственники. Им хорошо только на своей территории. Не любят чужих домов.
Йосс все еще не оправилась от потрясения, и слова, чтобы составить фразу, приходилось подбирать по одному.
— Так, значит, это кот?
— Да, пятнистый кот.
— Раньше такие домашние любимцы были только у боссов. Мы их никогда не держали и даже не знали, как они выглядят, — тихо сказал Абберкам, но для Йосс эти слова прозвучали почти как обвинение.
— Да, боссы привезли их сюда с Уэрела. Как и нас. — Только сейчас до нее дошло, что Вождь, может, вовсе не собирался ни в чем ее обвинять, а наоборот — пытался объяснить свое невежество.
Он стоял в дверях, по-прежнему держа руки навесу.
— Извините, но, похоже, мне нужно наложить повязку.
Йосс наконец пригляделась к его рукам.
— Да они же у вас обгорели!
—Да, чуть-чуть. Сам не знаю, как это случилось.
— Давайте посмотрю. — Йосс поднялась, подошла к Абберкаму и развернула огромные лапищи Вождя ладонями кверху. На одной руке между пальцами блестел лопнувший глянцевито-алый волдырь, а на второй, у основания большого пальца, красовалась довольно глубокая кровоточащая ссадина.
— Я не заметил их, пока не начал мыть руки. Мне совсем не больно.
— А теперь покажите голову! — приказала Йосс, вспомнив рассказ Вождя. Тот опустился на колени, и на самой макушке она увидела ярко-красную рану в обрамлении седых, покрытых сажей волос. — О мой Господин!
Внезапно огромное лицо со спутанной челкой оказалось совсем близко.
— Так на меня же крыша упала.
На Йосс вдруг напал приступ хохота.
— А вы едва заметили, верно? — давясь от смеха, еле выговорила она. — Нужно что-то посерьезнее, чтобы вы хоть внимание обратили! У вас есть какие-нибудь чистые тряпки? Ах да, я же сама оставляла в буфете полотенца. А что-нибудь дезинфицирующее? — Справившись наконец со смехом, Йосс принялась обрабатывать раны. — Я в ожогах не разбираюсь, знаю лишь, что надо промыть их и оставить подсыхать. Придется снова звать врача из Вео. Завтра я могу сходить в деревню.
— А я думал, что вы раньше были врачом или медсестрой.
— Я была обычным школьным администратором. Сидела в управе.
— Но вы помогли мне встать на ноги.
— Просто мне хорошо знакома эта болезнь, и я знаю, как ее лечат. А вот об ожогах мне ничего не известно. Так что придется идти в деревню. Но только не сегодня.
— Да, сегодня не надо, — поспешно согласился Абберкам и, пошевелив пальцами, поморщился. — Ну вот, а я собирался приготовить поесть. Понятия не имел, что поранился. Сам не знаю, когда это случилось.
— Когда вы спасали Губу, — слабо улыбнулась дрожащими губами Йосс и заплакала. — Покажите, что у вас есть из продуктов, я сама займусь обедом.
А слезы все текли.