— Что это? — спросил товарищ из музея. Мне сразу вспомнился январский день 1944 года. 18-е число.
Тогда, во время ожесточённого огневого боя, к нам заехал и почти с натуры зарисовал события, в которых оказался непосредственным участником, художник Баженов Александр Владимирович. Это был тот самый Баженов, чьи весёлые карикатуры иллюстрировали «Крокодил» и другие юмористические журналы. В то время он был военным корреспондентом и имел воинское звание старший лейтенант.
— Наверное, это был героический день? — спросил товарищ из музея.
— Нет, обычные будни войны. Мы не наступали и не отступали, а просто, как тогда было принято говорить, «стояли в обороне».
Была, так называемая оперативная пауза с декабря 1943 года по февраль 1944 год.
В середине января 1944 года в днепровских плавнях, на бугорке сидел на наблюдательном пункте артиллерийский разведчик ефрейтор Поляков. Он внимательно наблюдал за противоположным берегом. Сквозь окуляры стереотрубы вдали был виден город Жлобин, железнодорожный мост через Днепр, депо. Левее города — поле, изрезанное траншеями, заснеженные стога неубранного сена, проволочные заграждения, полусожжённые деревни и… фашисты, которые точками маячили в траншеях, иногда, пугливо оглядываясь, в одиночку или по двое — трое ходили в отдалении, проезжали на лошади или автомашине. Это были уже не те гитлеровские молодчики, что пришли сюда к осени 1941 года — самоуверенные, надменные. Они тогда не прятались в траншеях, не маскировались — лезли напролом, как голодное непуганое зверьё. Теперь, уже не раз битые, они стали осторожнее, хитрее. Их оборона была спрятана под землю. Но острый глаз бывалого разведчика находил их повсюду.
Долго наблюдал Поляков за одним из домов. Внешне он ничем не выделялся. Около него, казалось, не было ничего подозрительного. Часами, глядя в стереотрубу на движение конных, пеших и мотоциклистов, Поляков убедился, что двигались либо в сторону этого дома, либо от него. Поделился своими выводами с Женей Ганнушкиным[1]-вычислителем, и с радистом Нитченко[2]. Понаблюдав некоторое время и согласившись с выводами Полякова, доложили командиру взвода лейтенанту Клименко.
Подумали сообща, посоветовались. Установили особое наблюдение, а через день, когда сомнений больше не было, записали в журнал разведки: «Немецкий штаб». Не укрылась от зоркого глаза разведчика и вражеская пушка, замаскированная под стожок сена. Бугор над оврагом, в стороне от штаба, и пушка, показались разведчикам подозрительными. Там из-под земли, едва различаясь в стереотрубу, белела рогулька. Поляков навёл перекрестие прибора, позвал Нитченко:
— Посмотри-ка, «Снайпер», что там за чёрные точки?
— Это, что на концах рогульки белой?
— Они самые.
Нитченко минут 10, не отрываясь, внимательно глядел в окуляры, потом посмотрел на свою стереотрубу, аккуратно забинтованную для маскировки под белый снег, подумал немного и сказал:
— Видно, стереотруба ихняя, и как наша тоже, тоже обмотанная, а может выкрашенная в белый цвет, — и привлёк Ганнушкина к трубе. — Гляди, Женя, ихний наблюдательный пункт. Артиллерист, должно быть, сидит и на нас смотрит.
— Свой свояка увидел издалека, — заметил Женя, но, посмотрев, внимательно, возразил:
— Вряд ли он нас видит. Мы хорошо замаскированы. Они, пожалуй, пока ещё не могут предположить, что мы так далеко пролезли.
За трубу сел лейтенант Клименко, он смотрел несколько часов подряд. Нашёл ещё одну стереотрубу и белую палочку разведывательного перископа. Подводя итог своим наблюдениям, сказал разведчикам, что здесь, судя по числу труб, по крайней мере, два НП, но, исходя из наличия перископов, ещё что-то есть. Надо разобраться, как группируются наблюдательные приборы.
— Товарищ лейтенант, — сказал Поляков, — а может, не будем волынку тянуть, прикончим их? Ведь и так ясно. Всё как на ладони высмотрели. Теперь только огоньку, и «фриц капут».
К огорчению солдат лейтенант ответил:
— Нет, ребята, самим нельзя. Тут, может быть, целое осиное гнездо.
Дело будет серьёзное. Надо командира звать. Да, кроме того, стоим в обороне, нельзя огневую маскировку нарушать.
Лейтенант по телефону доложил, что совсем недалеко над Днепром обнаружено два наблюдательных пункта, поодаль от них пушка на прямой наводке, а в деревне — штаб. Все цели хорошие, стоящие, достоверные. Надо бы ликвидировать. Командир поддержал желание разведчиков. Однако сосредоточить огонь многих орудий с основных огневых позиций — означало раскрыть противнику позиционный район и группировку наших батарей. Поэтому было решено вывезти на передовую одно тяжёлое 152 миллиметровое орудие и в огневом поединке разгромить вражеских артиллеристов и разрушить штаб.
1
Евгений Александрович Ганнушкин, внук крупнейшего советского врача-психиатра, Петра Борисовича Ганнушкина, умершего в 1935 году и внучатый племянник известного белорусского хирурга и патриота Глумова, убитого фашистами 1943 году. В период описываемых событий Женя Ганнушкин был 18-летним ефрейтором. Впоследствии- известный художник-полиграфист.
2
Сержант Нитченко был замечательным радистом. При самом напряжённом радиообмене он безошибочно находил и связывался с любой нужной радиостанцией. Ещё в период сталинградских боёв военная газета назвала его «Снайпер эфира». С тех пор солдаты звали его «Снайпером». Погиб в 1944 году.