Татьяна Кузьмина
Четыре
Предисловие
Сборник стихов разделён эмоционально на четыре части: молчание, шёпот, крик, вопль. Таким образом можно наблюдать, как из тишины рождается шум, перерождающийся в конце концов в дикий вопль, так как только максимально громкий звук может заглушить фоново раздающиеся голоса. Композиция проводит параллель большому скоплению людей (толпе): сначала все молчат в неловкости, размышляя о своём, затем начинают перешёптываться, пытаясь найти точки соприкосновения друг с другом, затем уже переходят на крик, чтобы быть услышанным обществом, но оно не обращает на это внимания, так как кричит не один человек, а целая масса, после чего наконец следует вопль отчаяния, за которым в свою очередь опять должна следовать оглушающая тишина и молчание. В каждом из разделов расположены именно те стихотворения, чувственная окраска которых близка к заголовку, и лишь первый стих не относится ни к одному из «звуков»; он объединяет все четыре части и выражает их одновременно, представляя общую идею потерянности в вечном «вопле», прорывающемся через всеобщее «молчание» через однотонный крик.
С уважением,
Татьяна
О четырёх измерениях
Гравитационное поле стены и стула исказило пространство,
я хотел бы уйти, но обязан остаться.
Ты, немая стена, здесь меня заперла меж картонно-бетонных панелей;
я не знаю, мил или чужд бесконечно пустынный туннель мне
коридора, что имеет конец с двух сторон,
там тупик заглушает полукрик-полустон.
Это бред или сон?
Рядом стул, у стен серых трёх.
Почему? Весь любое пространство из четырёх
стен иль, как минимум, измерений;
где одно из них время,
по Минковскому если читать.
Что же есть абстракция минут и как её распознать?
Утверждал остроносый Бергсон,
не подвержен алгебре крон
деревьев роста анализ,
потому как у времени нету форм,
а движения суть – синтез мысли, и нет иных правил.
8.01.2019
Молчание
Грохотание
Прерывистый вздох – не доехавший поезд,
Остались на станции, томящейся в тяжести
Глухих сундуков, каблуков, чемоданов,
Люди с лицами бледно-асфальтными, и
Ещё один взгляд – вот холодные рельсы,
Словно чьи-то хребты на земле поразложены
Сшиты железными твёрдыми нитками.
Сложены. Сварены. Избиты и брошены.
Ещё один взгляд – одинокая сумка.
Она потеряла здесь человека.
Бетонно и тупо пространство в минутах
Теряет дыхание свежего ветра.
Ещё один взгляд – дребезжание, грохот.
Вот поезд, не тот, но такой же, как птица,
Летит, приближается к станции шумной.
Вздыхают бледно-асфальтные лица.
И двадцать минут на подумать о поте
И людях, смешавшихся, как пища на блюде.
Последний виток на стекле довыводим.
Прерывистый вздох. Остановка. Выходим.
Август 2021
Мечтательное
Я хотел бы собрать из книжек
Гору-замок
из Ницше, Канта.
Там художник б жил передвижник,
Раздвигал бы от жизни рамки.
По утрам он гулял бы тихо,
Одиноко
один с собою,
Без замашек и без задвижек,
Как окно, выходя на море.
Был бы он пусть один, но счастлив,
Счастлив жизни, земле и небу,
Не любил б алкоголь, не знал курящих
и весной босиком бы ходил по снегу.
Он бы не был печален, мрачен,
В его сердце не жило б злости,
И со смертью, к его причалу
Я приехал забрать бы кости.
17.02.2019
Если решишь…
Если решишь запереться от вируса –
Выбрось Набокова и Маркеса в форточку,
Альбера Камю доставай, чай имбирный и
Не забудь, от лимона отрезать кусочек.
Говорит не Москва, ведь её перекрыли,
Евтушенко безумно б грустил
без толкучки столичной,
Лишь в выси небес кружит змей тёмно-синий
И летит в направлении спальни трамвайной,
Единственный, кто хоть как-то движется
в районе квартальном.
28.03.2020
Петербургское
Я люблю тихий омут вечернего мрака,
Люди будто смирнеют, становятся мягче.
Я люблю, когда ветер в горячую шею
Поцелуем впивается в города чаще.
Я люблю, когда в шарф можно спрятать улыбку,
Когда шапка сознание спрячет от робости.
Я люблю, когда солнце погасло и очерком
Когда Пушкин рисует мостов одинокие горести:
скуку,
холод,