- Ну и что все это было, позволь узнать? Какого черта?
Впрочем, эта встряска лишь рассердила девушку.
- А что, я не имею права? – недовольно спросила она.
- Не имеешь! На это – не имеешь! Я не хочу говорить о том, что все это собрание направлено против меня и против тех, кого я люблю. Но это, в конце концов, еще и опасно. Или ты не знаешь, чем иногда заканчиваются такие сборища, когда эти люди, взбесившись, идут крушить, что под руку попадется?
- Крушить я бы ничего не пошла, - огрызнулась Эйда. – А знать, что происходит в городе, я имею право, потому что я здесь живу!
- Тебе мало болтовни Лейтенанта, торговок с рынка и твоей учительницы? Обязательно посещать места, где ненароком могут шею свернуть, как цыпленку? Или расценить твое присутствие там как удар по мне?
- Я не стану перед вами оправдываться, - упрямо заявила девушка и скрестила на груди руки. Глаза ее сверкали из-под шляпки зло и обиженно.
- А мне не нужны твои оправдания! – возмутился Грег. – Я рассчитывал, что в твоей голове имеется хоть немного ума!
- Распотрошить курицу – много ума не надо.
- Я запрещаю тебе бывать на этих собраниях, ясно?
- Вы не можете мне ничего запретить, - фыркнула Эйда.
- Еще как могу! Ты живешь в моем доме и получаешь у меня жалование!
Она на мгновение осеклась, раздумывая, что ответить.
- Да, сэр, - послушно кивнула девушка и спросила: - Ужинать будете?
- Не смей разговаривать со мной так, будто это я тебя обидел!
- Да, сэр.
Не взглянув больше на хозяина, Эйда скрылась на кухне. Грег расслышал, как хлопнула дверь, и прижал руку ко лбу. Голова раскалывалась. День, и впрямь, выдался безумным. И Грег самолично увенчал его ссорой с кухаркой.
- Эйда! – крикнул Грег, но, не дождавшись ответа, добавил: - Я не буду ужинать!
После чего отправился в свою комнату.
Читать не получалось. Мысли то и дело возвращались ко всему сделанному и сказанному. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что его уход с собрания рабочих больше всего напоминал бегство. А убегать Грегори ненавидел. Но что ему оставалось? Конечно, они не бросились бы на него с кулаками. Какими-то остатками их уважения он все еще пользовался. Но что он должен им обещать, если от него ничего не зависело? Если бы он мог хоть что-нибудь, то немедленно сказал бы: «Ребята! Завтра вы все будете с деньгами и с работой!»
Но он даже мыслей Дугласа Маккензи по этому поводу не знал.
Присутствие же Эйды на этом собрании совершенно выбило у него из-под ног почву. Это было похоже на что-то вроде предательства, хотя Грег и отдавал себе отчет в том, что она и в мыслях не имела его предавать. Ее чертова любознательность! А ему оставалось сходить с ума, гадая, что случилось бы, начни эти парни беспорядки теперь же. Ведь и она могла пострадать. Даже если не от рук рабочих, то наверняка прислали бы отряд конной полиции, чтобы всех разогнать. И все это могло окончиться для нее не самым лучшим образом.
Грег лег спать рано, куда раньше обычного. И ворочался в постели, размышляя о том, что сказал ей, вернувшись домой. Отвратительно. Никогда он не проронил бы подобных слов, не будь так взбешен. Никогда и ни за что. И то, что Эйда не на шутку обиделась, стало ясно довольно скоро. Она так и не пришла в ту ночь в его комнату. Засыпал он с мыслью, что все это никуда не годится. И ему давно стоило изменить ее положение в доме. В конце концов, они, по сути, уже теперь муж и жена. Нужно лишь это оформить документально. Или в церкви – как ей больше нравится.
Утром следующего дня они поговорить не успели. Лейтенант сообщил, что Эйда отправилась на рынок за овощами. Когда же вечером Грег вернулся с верфи, которая по-прежнему стояла, хотя несколько рабочих, поверивших ему, явились все же в доки, Эйды уже не было. Потому что для нее этот день сложился еще хуже предыдущего.
И девушка искренно полагала этот день в конце июля 1914 года самым ужасным в своей жизни, даже хуже того декабрьского вечера, когда мистер Стоун нашел ее полумертвой на берегу Мельничной бухты.
Ночь она провела в своей комнатке на чердаке. Она безудержно плакала, когда вспоминала, как он указал кухарке на место в доме инженера с верфи. И прятала лицо в подушке, чтобы рыданий ее не было слышно в доме. Когда же Эйда немного успокаивалась, то ей тут же становилось стыдно, что она была на собрании в городской школе. Она попала туда по просьбе миссис Финдохти пойти вместе с ней.