Тарелка выскользнула из рук Эйды и загрохотала в мойке. Девушка вздохнула. Конечно же, мистер Стоун будет в Сочельник ужинать с мисс Маккензи. И, может быть, даже танцевать. А еще мисс Маккензи будет петь. Весь город знает, что мисс Маккензи – прекрасная певица, и лучше всего ей удаются рождественские гимны.
- Ну и пусть! – сердито сказала Эйда. – А я все равно приготовлю. И ростбиф, и треску. Еще сделаю пирог с персиковым джемом и апельсиновый мармелад.
Лейтенант тряхнул головой, будто бы отгоняя грустные мысли, которые и без того редко задерживались, и широко улыбнулся:
- Вот это правильно, девочка! Это верно! Лучшего мармелада я не едал с ливерпульских времен.
- А у этих Маккензи, наверное, еще вкуснее, - грустно улыбнулась Эйда. – Вы сходите на рынок? Мне много чего успеть нужно.
- Конечно, это ведь мне нечем заняться, - пробурчал Лейтенант.
Она удивленно посмотрела на него, кивнула и домыла посуду. И до самого вечера сердито сопела и обиженно молчала. Пока уходила за продуктами, готовила, прибиралась на кухне, совсем потеряла счет времени. Когда Эйда перестала хлопотать по дому, стало ясно – мистер Стоун не вернется к ужину. И не имело больше никакого значения ни новое платье, которое она справила себе к празднику, ни десерт, который обязательно должен был понравиться ему. Помимо прочего, инженер был невероятным сластеной, а она приготовила для него трайфл с хересом и ягодным желе.
- Ну и пусть! – заявила Эйда остывшей плите и села у стола, склонив голову на руки.
Так она и задремала в тишине пустого дома. И лишь поздней ночью, когда и соседские собаки спали, уверенные в исполнении своего долга на сегодня, до нее донесся голос хозяина.
- Лейтенант! – звал этот голос. – Лейтенант, черт подери, где тебя носит?
- Псалмы поет в каком-нибудь пабе, - сказала Эйда, появляясь на пороге и кутаясь в платок, который был на ней год назад, когда мистер Стоун нашел ее на берегу. Одна из немногих вещей в доме, принадлежащих ей.
Стоун поднял на нее неясный зеленый взгляд. Он был нетрезв. Но и не слишком пьян, чтобы самостоятельно не подняться в свою комнату. От него пахло хорошим бренди, лошадью и чужим домом, откуда он пришел. Улыбнулся, глядя на нее, и подмигнул.
- У Лейтенанта хороший голос! А уж когда примет на душу пинту-другую пива, так его вообще не заткнуть.
Она кивнула и осталась стоять в ожидании распоряжений. Он повозился, разуваясь. Потом разогнулся и поморщился. По всей видимости, кружилась голова.
- Воды принесешь? – спросил Грег.
Эйда сбегала на кухню и, вернувшись, сунула в руки хозяина настолько полный стакан, что вода немного расплескалась на его рукав. Мистер Стоун ничего не сказал. Шумно выпил. И медленно, слегка покачиваясь, направился к лестнице. Потом обернулся у перил и проговорил:
- Что ты скажешь на то, что предок человека – обезьяна? Недостающее звено нашли в Пилтдауне, Сассекс. Старушка Англия все так же удивляет.
- А я должна что-то говорить? – удивленно спросила Эйда.
- Слава богу, нет! – расхохотался мистер Стоун, снова поморщился, и ладонь его дернулась к голове. – Но отчего-то мисс Маккензи решила, что по этому поводу есть что сказать мне. Антропология – ее новое увлечение. Я весь вечер это слушал, Эйда.
- Вам, должно быть, было очень интересно, сэр.
- Очень! – нахмурился он и поплелся наверх, в свою комнату.
Эйда проводила его взглядом и отправилась на кухню. Там она долго громыхала котлами и тарахтела половниками, перекладывая их с места на место и прислушиваясь, не позовет ли ее мистер Стоун. И, наконец, не выдержав, отправилась сама в его спальню. Она громко постучала и застыла перед дверью. Кровать скрипнула. Но никто не отозвался.
- Сэр! – крикнула Эйда и снова постучала. – Мистер Стоун, вы не голодны?
Дверь жалобно заскрипела и распахнулась. Грегори Стоун в распахнутой рубашке, обнажавшей густую темную поросль на его груди, из воротника которой выступала мощная даже и теперь еще загорелая шея, и расстегнутых брюках стоял перед ней и держался за голову.
- Аделаида, тебя когда-нибудь учили не шуметь, если хозяин ушел спать после непростого дня? – рявкнул он.
- И непростой ночи, - добавила Эйда. – Меня вообще ничему не учили, сэр. Так есть будете? А то у меня шкаф битком едой забит.
- А у меня голова забита! Костями из Пилтдауна!
- Тогда выброшу все соседским собакам! – выкрикнула Эйда и, громко топая, бросилась по лестнице вверх, к себе на чердак, в комнату, которая так и не стала кабинетом инженера Стоуна.
Она упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, и больше не сдерживала слезы, которые еще вечером подступали к глазам.