Элрус замолчал. Поправил нагрудник одного из воинов, постучал кулаком по железу. Заметив улыбку солдата, он тоже приободрился.
- Империя, лорд Балрух, это не просто страна, - сказал Элрус. – Это идея, это совокупность душ и умов, объединение общих целей, надежд и мечтаний построить лучший мир. А мы, рыцари – защитники этой идеи. Ее оружие, ее щит, ее доспех. Нам не важно, сколько врагов перед нами, нам неважно как долго мы будем валяться в собственных кишках и дерьме, умирая на поле боя. Империя в нашем сердце, и она дает силу, которую нельзя получить никакой магией. Мы не дрогнем лорд Балрух, не дрогнут наши сердца, не дрогнут наши руки и ноги. А когда нам будут вручать ключи от Миэлевея, мы с пеной у рта будем просить еще; еще одно мгновение, еще одна минута, еще один шанс вонзить во врага свой меч. Да мы безумцы, лорд Балрух, многие так говорят, и они правы. Но знаете, по мне безумие – потратить свою жалкую жизнь, и даже не прикоснуться к чему-то большему, к чему-то возвышенному и великому, к чему-то, что переживет многих из нас.
Белый рыцарь отвернулся и принялся раздавать приказы, расставлять войска. Балрух молча, наблюдал за ним. В его душе появилось до селе неизвестное чувство. Словно он только что коснулся чего-то необъятного для одного человека, но столь невероятного, что смерть уже казалась уместной ценой. Перед глазами вновь всплыли ужасы первого дня. Лица, конечности и кровь. Его вина, все это его вина.
- Сир Элрус! – неожиданно для себя сказал Балрух. Белый рыцарь обернулся. – В чем ваша сила? – тот задумался.
- Не знаю лорд Балрух. Но надеюсь, что шанса это выяснить мне не выпадет.
Чуть позже появился рыцарь Фалек. Одетый в простую кожаную куртку и штаны, он нес в руках огромный треугольной формы щит и меч. На плечах, поясе, спине виднелись темно-зеленые кристаллические пластины. Золотистые волосы россыпью развевались на ветру, блестели на солнце. Зеленые глаза твердо смотрели вперед. Сейчас он казался еще выше, чем обычно. Воины выпрямились и отдали честь. Элрус кивнул, чувствуя, как растет уверенность в победе. Айна шла позади, прижимая к груди меч Фалека, обернутый в серое полотнище. Ткань не могла скрыть полностью, пугающего своими размерами, двуручника и яростных переливов стали.
Остановившись в арке ворот, Фалек посмотрел на Элруса.
«Если я умру, то передай Лео, что я люблю его», - хотел сказать рыцарь. Да и много чего еще приходило на ум.
- Вас тут слишком много. Мне кажется, вы зря пришли. Я один разберусь, - громко сказал великан, и его слова подхватили крики «Ура!».
Крики защитников дошли до ушей лорда Гейрфаста. Он уже построил войска перед крепостью. Его взгляд был туманен. Эту ночь он тоже не спал. Вместе с солдатами копал братскую могилу и могилу для Вербальда. Зверь действительно оправдал свою репутацию, сломив боевой дух армии.
Но лорд принял этот бой. Он понимал, что сражается на два фронта: моральном и реальном. И оба проигрывает. Вход пошла ложь, и как часто это бывает, хорошая и вовремя сказанная, она порой свергает королей.
Первое, что сделал лорд шести – собрал слухи и рассказы воинов. Умело и практично, словно паук, плетущий сеть, он ловил общие моменты и точные описания. Великое мастерство черного рыцаря и его разящий клинок, как Зверь коснулся лба Вербальда и тот перестал сражаться. Что-то о том, что может скрываться в замке. Все брошенные слова и теории попадали в паутину, и рыжий паук оплетал и пожирал их.
«Только глупец считает воинов лишь бездушным куском мяса, что рубит другое мясо. Воин, прежде всего человек, и у него есть чувства. Страх, ненависть, радость, уважение. Эти чувства – тоже оружие. Оружие жестокое и смертоносное. Грамотный полководец, прежде всего, знает, что чувствуют его люди, умеет этими чувствами управлять. Неважно как: показательные казни, золото, девки, ложь. Ярость и жажда крови рождает мужчину. Любовь к родине и женщине рождает защитника. Уважение к командиру – создает легионы». Всплывали перед ним строчки из трактата великих умов войны.
Гейрфаст пользовался уважением. Он не пытался выделяться золотыми доспехами и рубиновыми браслетами. Он спал в обычной палатке, ел обычную еду, срал в обычную выкопанную яму. Работал куда больше обычного воина, а отдыхал куда меньше. Только его авторитет не позволил случиться дезертирству. Наемников у него куда больше преданных солдат, но как часто случалось с Гейрфастом, его харизма успела подействовать и на них.