– А как она тебе санки в горку таскала?
– Мам, ну это-то зачем? Мне до сих пор стыдно.
– А ты еще подгонял: “Бабусечка, быстрей, у меня же гонки!”. А она валидол под язык.
– Да перестань же.
Они выкурили еще по одной.
– Мам, я тут все подсчитал. Хватит у меня денег тебя отправить.
– Спасибо.
– Если в плацкарте и не на фирменный поезд – хватит.
Так и оказалось: со своей станции под Балаклавой Таня может выехать только в Краснодар. Гостиницы там не самые дешевые. Теперь у него точно не хватает.
– Но хочешь, куда-нибудь в другое место? Ты, главное, скажи куда. Доберусь до России, а там легче будет. Найду.
Тоже мне, спортивное ориентирование…
Обойду всех знакомых, решил Юра, буду клянчить, может, и назанимаю.
Никто никогда не рвался к нему так, подумал он.
Танин муж, кажется, хороший человек. Юра знает о нем совсем немного – больше, чем хотел бы. Собственно, знает он только одно: по вечерам Танин муж читает сыновьям книги. Юра с Таней поднимались по лестнице “Невского клуба”, Юра позвякивал ключом от номера, Таня улыбалась своей едва заметной кошачьей улыбкой, когда ей позвонил муж. Спросил, куда она убрала Андерсена, он собирается почитать мальчикам, но никак не найдет. Лестница была узкой и какой-то притихшей.
Будто подслушивала. И вместе с ней подслушивал Юра. Ему не хотелось этого слышать – узнать, что мужчина на том конце трубки собирается читать своим сыновьям Андерсена. Но теперь он знал. Когда Таня спрятала телефон, спросил неловко:
– У тебя алиби надежное?
– Надежное, – ответила Таня, не глядя на него.
В номере, конечно, это забылось. Ровно на три часа.
Потом Таня ушла, он сидел спиной к окну и слушал переругивающихся на лету чаек.
Они всегда одни и те же, городские чайки: суматошный патруль неба, плывущего по воде. И одновременно они – как риски на линейке жизни.
Только что пошел в школу, мама на выходные повела его на набережную. Его ждали шершавые шарики пломбира, от прикосновения ложки или языка становящиеся гладкими и блестящими, лимонад “Тархун” с соломинкой и прогулка на “комете” – рев двигателей и шипучие хвосты брызг, заброшенные высоко над кормой.
После завтрака мама сказала, вздохнув о чем-то своем:
– Пойдем-ка, Юр, поскорее.
Будто торопилась – хотя зачем торопиться на набережную?
– Да там, наверное, еще прохладно, – удивилась бабушка. – Куда вы?
Но мама только рукой махнула – мол, пойдем уже. Пришли они действительно слишком рано. Было прохладно, и набережная была пуста.
Чайки, эти странные птицы, залетевшие в цветное кино из черно-белого, были в то утро молчаливы. Но порой так близко закладывали виражи, что Юра невольно втягивал голову. Необитаемые “кометы” стояли у причалов. Собака, бегущая вдоль каменных перил, методично задирала ногу – пока ее не окликнул рассерженный хозяин. Дворник с размаху царапал метлой асфальт. Мама сказала:
– Давай посидим немного. Тихонько.
Они уселись на лавку и молча смотрели через реку на противоположный берег, где вертелся и кивал огромный подъемный кран.
Сидели долго. Мама укутала его в свою кофту. Постепенно набережную начали заполнять люди. Стихла метла и была заперта в тесную металлическую будку. “Кометы” проснулись и заурчали. Минуты сливались в тягучую безмятежную радость, которую ничто никогда не прервет. Даже эти чайки, кромсающие утренний воздух. Юра совсем не торопился ни в кафе, ни на “комету”: и так было хорошо. Мир был прост и нежен, и самой большой заботой было – ничего не упустить, ни одного его ласкового жеста.
– Мам, – сказал он. – Мы еще сюда придем?
Она почему-то ничего не ответила, а только притянула его к себе и поцеловала.
На работе обошел всех, у кого можно было просить, настрелял по сто, по двести рублей. Пересчитал, удивился: ровно четыре семьсот пятьдесят. Будто брошенные кубики вернули его на старт: попробуй снова. “Решено: Краснодар. Там поищем гостиницу, самую дешевую”.
Они еще никогда не оставались с Таней вместе на ночь. Юра вдруг понял, что волнуется. Это ведь многое значит – проснуться утром в одной постели. Что-то будет после этой их встречи?
В темноту комнаты падал голос Сонечки.
– Пап, ну ты где? Папа!
Спросонья испугался: не сразу понял, что это телефон. Звонок его не разбудил, поэтому включился автоответчик, а вместе с автоответчиком – громкая связь.
– Папа, ты где? – в ее голосе слышались уже плаксивые нотки.
Вскочил с кровати, кинулся к телефону. Больно задел щиколоткой о ножку кресла.
– Черт! Да! – сорвал трубку. – Да, доченька. Я здесь.
Включил свет, щурясь, вгляделся в циферблат часов: пять минут двенадцатого.
– Что случилось, кися моя?
– Я звонила тебе на мобильный. Он не работает.
– Выключился, наверное. Не зарядил его вовремя, он и выключился.
– А мамы нету.
– В смысле – нету?
– Вот нету. Я проснулась, а мамы нету. Раз твой мобильник не отвечает, я взяла свою бумажку и набрала домашний. Как ты записывал: восемь, восемь, шесть, три – а потом все остальное.
– Ну, и правильно, умница. А мама наверняка скоро придет.
– Ага, скоро! Я ждала, ждала. А она не идет.
Выудил сигарету из лежащей на комоде пачки, ушел на лоджию.
– Конечно, придет, Сонечка. Зачем ты так разволновалась? Хочешь, я тебе пока сказку расскажу про нашу маму?
– Про маму?
– Конечно. Ты разве не знаешь, что про мам складываются самые замечательные сказки? Вот, например, наша мама – она же немножко колдунья.
– Колдунья?
– Чуть-чуть.
– Добрая?
– Добрая, конечно, добрая, ты что! Вот она, наверное, уложила тебя спать и пошла себе в лес искать цветок папоротника. Посмотри в окно. Сейчас полнолуние?
– Как это?
– Луна большая и круглая, как апельсин?
– А, да, вспомнила. Сейчас… Да, как апельсин.
– Вот видишь. Сейчас наверняка цветки папоротника пораспускались. Это очень волшебный и очень полезный цветок. Кто его найдет, может загадывать любые желания, и они исполнятся. И еще – можно становиться моложе. Можно даже совсем маленьким. Но для этого нужно целую охапку нарвать. Это сложно.
– Пап, у нас тут нету леса.
– Так папоротник не только в лесу растет. Его где угодно можно найти, если знаешь…
Связь оборвалась, телефон принялся вбивать ему в ухо тяжелые отрывистые гудки. “Деньги закончились у Вики на телефоне”, – догадался он.
Аппарат, с которого можно положить деньги на телефонный счет, он видел в центре, возле кинотеатра “Комсомолец”. Если бегом до стоянки и потом гнать, доберется минут за пятнадцать.
Выстрелил окурком в темный прямоугольник окна, пошел одеваться. в начало страницы
«Дружба Народов» 2008, №5
© 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал"