– Сколько будут стоить эти работы? – пошла в атаку Шарли. Он стал загибать пальцы один за другим, перечисляя:
– Вывезти гнилой ствол. Расчистить. Заменить мраморную плиту. Выложить и скрепить каменный бортик. Зашпаклевать. Зацементировать…
– Сколько? – перебила Шарли.
Ей совсем не понравилось, что он назвал «гнилым стволом» почтенное дерево, видевшее рождение бабушки Дины.
Бельмонбиш озвучил цифру, от которой все побледнели.
– За высохший колодец? – возмутилась Шарли.
– Никому не нужный колодец? – подхватила Гортензия. – Который высох сто лет назад?
– Который сохранили для декорации? – вступила Беттина.
– Для красоты? – уточнила Энид.
– На память? – высказалась Женевьева.
– Так дорого? – заключила Шарли.
Окруженный со всех сторон, месье Бельмонбиш попятился, как Ясон от Горгоны, и едва не проглотил жвачку.
– С отделкой спешки нет, – пошел он на уступки. – Этим можно заняться и попозже.
– Сколько без отделки?
Без отделки итог был таким же головокружительным, как и с ней. Гортензия тряхнула короткими волосами.
– Лучше съешьте наши кишки, – проговорила она мрачно. – Под соусом грибиш.
– Я думаю, – начала Шарли, – мы вполне обойдемся без этих ра…
– Другое предложение! – поспешно воскликнул месье Бельмонбиш. – Вывозим это гнилье. (Клен! Гнилье! Шарли затрясло.) Засыпаем колодец. Три четверти работы в минусе. Цена соответственно.
– То есть? – взяла быка за рога Беттина.
Он назвал куда более разумную сумму. Как бы то ни было, при их более чем скромном бюджете даже самая низкая цена их бы не устроила.
Но постоянно смотреть на разрушенный старый колодец с разинутой пастью и торчащий из него клен – ни дать ни взять удав, переваривающий динозавра, – было бы слишком удручающе. Шарли с тяжелым вздохом сказала:
– OK, идет.
– Не сию минуту, – сказал месье Бельмонбиш, и шарик жвачки надулся у зубов.
– Когда?
– От этой бури все пострадали, говорю же вам. Встретимся через пару деньков?
– Хорошо.
Очень грустно было думать, что этой ночью мертвый клен действительно умер.
– Я бросаю курить, – сообщила Шарли Женевьеве на пляже.
Она потрясла ногой, высвобождая ботинок, медленно погружавшийся в ил, и нагнала сестру.
– Будем надеяться, что на этот раз окончательно, – отозвалась Женевьева. – Ты бросала уже пятьдесят один раз.
Она подобрала пригоршню водорослей и бросила в розовый пластмассовый тазик, который несла Шарли.
– Минуточку. Я не совсем бросаю. Объясняю: выкуривая половину моего недельного рациона, я сэкономлю за год столько, что нам с лихвой хватит заплатить месье Бельмонбишу.
– Да? Ждать целый год, чтобы вывезти клен и засыпать колодец? – воскликнула Женевьева.
В руке ее болталась водоросль, похожая на высушенного человечка.
– Нет. Но откладывать деньги никогда не поздно. Послушай…
И, наполняя розовый таз водорослями, Шарли объяснила, что покупает она пачку в неделю, а значит, выкуривает 2,8571428 сигареты в день, то есть, если она будет выкуривать половину, это составит 1,4285714, стало быть, половина еженедельного расхода и экономия в 52 раза…
– Вернемся? – перебила ее Женевьева, заметив, что вдали над океаном небо начало темнеть. – Дождь собирается!
Шарли встряхнула розовым тазом, чтобы равномерно распределить водоросли, и задумалась. Хорошая ли это идея? Нет, не вернуться домой – небо хмурилось уже так свирепо, что это было очевидно. А вот стоит ли лишать себя 1,4285714 сигареты в день ради дома, который грозит рухнуть от каждой непогоды? Только ради того, чтобы сэкономить в 52 раза… сколько же?
– Надеюсь, сегодня ночью на нас не обрушится новая буря, – сказала она, продев руку под локоть сестры у крутой лестницы на утес.
Дома Гортензия сидела, съежившись у батареи в гостиной, и писала с таинственным видом. Гортензия всегда писала, и всегда с таинственным видом. Беттина смотрела клип «Дыры в голове» по телевизору. Энид шмыгала и сморкалась.
– Ты плачешь?
– Нет, – ответила Энид, но глаза ее были полны слез.
Женевьева присела рядом с ней.
– Что с тобой?
От Женевьевы пахло тиной и водорослями. Иногда Энид казалось, что пахнет хорошо, иногда – что нет. Сейчас было хорошо.
– Она думает, – вмешалась Беттина, – что ее дружка Дракулу раздавило упавшим кленом.
– Он не Дракула! Его зовут Свифт.
– Все знают, что вампиры превращаются в летучих мышей.
Шарли нахмурила брови.
– А еще бывают, – проворчала она, – рыжие вампиры с конским хвостиком, в кроссовках на пористой подошве и с луженой глоткой.