А вместо громких разговоров ни о чём — тревожный шёпот о серьёзных вещах.
— Дамы и господа, — бородатый гвардеец во главе грубого деревянного стола обвёл взглядом всех собравшихся. — Сегодняшний день — самый знаменательный для нашего дела, — по подвалу разлетелся согласный гул. — Сколько лет мы, сражающиеся за свободу, были вынуждены прятаться в тоннелях и подвалах, как грязные крысы? Сколько лет мы, защищающие простой народ Муджелло, должны были скрываться и трястись от каждого шороха? Сколько лет мы, желающие справедливости для народа, должны вести себя, как шайка бандитов и контрабандистов?!
Подвал начал быстро наполняться возмущёнными криками, однако гвардеец резко поднял руку — и все мгновенно умолкли.
— Все эти годы скоро уйдут в прошлое, дамы и господа. Мы ждали, когда мир возмутится несправедливостью происходящего в Муджелло и обратит свой гнев на Пиетра и его прихвостней. И мир нас услышал! — бородатый гвардеец резко указал на Джейн. — Джейн Ла-Руссе, гонофалоньер Лепорты, защитник свободы и угнетённых!
Изумлённые, восторженные и благоговейные взгляды устремились к Джейн. И, в отличие от тех, что бросали на неё горожане в день приезда, эти были настоящими.
— Сегодня здесь будет заложен настоящий союз между народами Лепорты и Муджелло! — продолжал гвардеец, потрясая кулаком в воздухе. — Это обещаю вам я, Граве Рапинаторе!
Поднявшаяся было волна радости быстро разбилась о предупреждающий жест Граве.
— Но мы не должны радоваться раньше времени. Наши братья и сёстры по всему Муджелло получили шанс — но получат ли они что-то большее, зависит только от госпожи Ла-Руссе. Поэтому, дамы и господа, я прошу оставить нас всех, кроме Распорядителей.
Джейн неловко ёрзала на стуле, пока подвал постепенно пустел. Чем дальше, тем больше всё это было похоже не на тайное восстание, а на какой-то культ. И от этого уверенности в правильности прихода сюда у неё не прибавлялось.
Наконец, последний человек исчез на лестнице — и в помещении остались только шестеро.
Рапинаторе бросил недовольный взгляд за спину Джейн.
— Ваша милость, зачем вы оскорбляете нас недоверием? Ваши люди могут уйти — здесь вас защищает моё покровительство.
Джейн слегка приподняла бровь и оглянулась на Кальдо и Фреддо — увешанных оружием и хмурых.
— Я предпочту остаться со своими людьми. Кто знает — может, вам опять захочется поугрожать мне.
— Это была печальная необходимость. Я рисковал всем нашим делом ради одного разговора с вами. Я уверен, на моём месте вы сделали бы то же самое для вашего народа.
Джейн попыталась представить себя, прокрадывающейся через тайный ход к какому-то политикану ради парочки угроз. И чуть не фыркнула.
— Давайте вы пропустите свои заверения в необходимости, извинения и что вы там ещё припасли, и сразу перейдёте к делу. Мне не хотелось бы, чтобы утром меня хватились.
— Даже если хватятся — одно моё слово избавит вас от всех проблем.
— Каким же образом?
— Пиетра поручил мне следить за вами.
Чёрт. Это многое объясняет.
— Судя по всему, он плохо разбирается в людях.
— Наоборот. Но вы не представляете себе, на что способно наше братство. Мы — совершенно чужие друг другу люди, но при этом наша цель делает нас семьёй. Посмотрите на этот печатный станок, ваша милость.
Джейн недоверчиво сощурилась.
— Это… — она осеклась. Чёрт возьми, это действительно был печатный пресс.
— Да. И всё благодаря Риспетто, — гвардеец указал ладонью на полноватого старика, и тот благодарно кивнул. — Он — один из немногих, кто остался верен нашему делу спустя много лет. Мы обязаны ему всем, что у нас есть. Он спонсировал любое наше начинание.
— Я просто оказывал скромную помощь, — тихо проговорил старик, опустив взгляд.
Да уж, скромную. Купить печатный пресс, затащить его через все эти тоннели сюда, собрать и использовать… Чёрт, Джейн бы многое отдала за то, чтобы патриции так же охотно разбрасывались деньгами.
— Но пресс был бы бесполезен без мадре Сигиллы, — Рапинаторе уважительно кивнул некрасивой женщине с отрешённым лицом, и она слегка наклонила голову в ответ. — Она занимается листовками и их распространением. Прошу, взгляните.
Джейн приняла ворох листов и с интересом вгляделась.
Почти на всех красовался каменщик, раскалывающий ударом зубила статую Паззо Пиетра. «Общее дело ждёт тебя!» «Скажи своё слово, хватит молчать!» «Мелкие капли сливаются в поток, разбивающий камень!»
— Довольно внушительно, — было бы если бы всё решалось листовками, украдкой подбрасываемыми под двери. — Но этого мало.
— Именно про это мы и хотели поговорить с вами, ваша милость. Фра Риспетто — принисите всё нужное, пожалуйста.
Наконец-то, к делу.
— Ваша милость, — гвардеец смотрел прямо в глаза Джейн. — Я слышал ваш разговор с Петра. Думаю, вы понимаете, что с ним не получится договориться. Но с нами — можно.
Джейн едва не усмехнулась. И как она раньше не догадалась, что всё сведётся к этому.
— И вы хотите, чтобы я помогла вам, — она чуть потрясла листовкой в руке, — разбить статую, да?
— Не нам, а народу Муджелло, — для человека, который действительно представляет народ, он слишком часто это повторял. — Пиетра не способен управлять, он может только давить, угрожать и казнить.
Многие правители не уловили бы разницы.
— И с каждым годом страх сводит его с ума всё больше и больше, — внезапно произнесла женщина.
Джейн заметила, как недовольно дёрнулся уголок губы гвардейца. Заметила, как напряглась спина старика.
— Страх чего?
— Войны и нас, — игнорируя колючий взгляд Рапинаторе, ответила женщина. — Пиетра застал последнюю войну и помнит её ужасы. Он на самом деле верит, что помогает Муджелло и просто берёт себе плату за труды. А мы… — она умолкла, ожидающе глядя на Рапинаторе.
Тот недовольно скривился. А затем тяжело вздохнул.
— Пиетра когда-то был одним из нас.
Джейн хмыкнула. Похоже, не он один плохо разбирается в людях.
— И что поменялось, когда он пришёл к власти?
— Ничего не поменялось, — гвардеец недовольно отвёл взгляд. — Он никогда не любил делить власть с кем-то. Его опасались, ещё когда он был в Семье. Но почему-то на роль марионетки для Мраморного Гнезда никого лучше не нашлось. Пару лет он играл свою роль, а потом… — Рапинаторе резко взмахнул рукой, будто отметая что-то. — Всего пару дней — и с нами было покончено. Он знал наши каналы поставок, наши методы, места встреч, тайные знаки.
— Не похоже, что с Семьёй всё-таки покончено.
— Мне и ещё нескольким повезло, — голос гвардейца стал куда тише, а лицо помрачнело. — Кто-то был не в Муджелло, когда всё началось. Кто-то был достаточно умён, чтобы сразу понять, что происходит, и залечь на дно. А кому-то просто повезло, что их не выдали те, кому они верили как братьям, — он цедил слова свозь плотно сжатые зубы так, будто каждое было чистым ядом. — Нас осталось четыре десятка, когда всё закончилось. И эти двадцать лет мы заново создавали то, что этот ублюдок разрушил за два дня.
— И вот вы здесь, — заключила Джейн, задумчиво глядя на него.
— И вот мы здесь, — кивнул гвардеец.
В подвале повисло напряжённое молчание. Старик продолжал копаться в шкафу, женщина всё так же смотрела в никуда, Рапинаторе выжидающе глядел на Джейн…
А она напряжённо думала.
Пиетра никогда не согласиться работать с ней, это правда. Но эти люди… Чем дальше, тем больше они напоминали ей не борцов за свободу, а банду. Очень скрытную, очень организованную — но банду.
Оставить всё как есть, похоронив свой план по объединению долины против Виареджио и бросив народ Муджелло наедине со стареющим самодуром, или поддержать убийц, контрабандистов, воров и вымогателей?