Джейн едва не фыркнула. Ещё одно доказательство того, что ничто не справиться с задачей опозорить патрициев Лепорты больше, чем они сами.
— Ваша милость, — патриций резко встал, чувственно приложив руку к сердцу. — Мы все прекрасно видим, что произошло. Мы все читали в листовках. И многие здесь, — он оглянулся в поисках поддержки, и большая часть зала одобрительно загудела, — не понимают, почему это животное до сих пор не в петле!
Он уставился на неё с видом оскорблённого правосудия, явно ожидая ответа или хотя бы какой-то реакции. Вместо этого Джейн слегка приподняла бровь и холодно уставилась в ответ.
Сначала по шее патриция прокатился комок. Затем слегка дёрнулась щека. А затем он отвёл взгляд, теряя весь свой требовательный вид.
Джейн удовлетворённо кивнула сама себе. Так-то лучше.
— Похоже вы, господа, плохо понимаете, что такое смертный приговор в Лепорте. Фра Сестенца, — зал наполнился шорохом, когда люди начали оборачиваться и вытягивать шеи, пытаясь разглядеть, к кому она обращается. — По вашей оценке — сколько смертных приговоров в Лепорте несправедлива?
Судья недовольно нахмурился. О-о, конечно, ему это не нравится. Она вытаскивает его драгоценные судына всеобщее обозрение и тычет пальцем в его ошибки.
Но суть была в том, что он слишком ценит правосудие. Не суд и судей — правосудие.
Сестенца поджал губы. И яростно выдохнул через нос.
— Почти половина, — проскрипел он.
По залу прокатилось дружное «ох».
— Почти половина, — повторила Джейн, разводя руками. — Я читала отчёты фра Сестенца об этом и более чем доверяю ему. А теперь, господа, как думаете — сколько невиновных было повешено, потому что все прекрасно видели, что произошло?
— Вы хотите сказать, что фра Фурисо невиновен?! — прокричал один из писак, указывая на Джейн пером.
— Нет, — отмахнулась Джейн. Боги, эти писаки продадут душу за громкую новость. — Я хочу послушать людей, которые чаще нас с вами имеют дела с преступлениями, чтобы они кое-что прояснили для всех, — она приглашающе указала ладонью на мраморные плиты перед судейским столом. — Фра Серпенте, прошу, выйдите сюда.
Глядя на то, как генерал-капитан неловко пробирается через ряды людей под всеобщим вниманием, Джейн почти жалела его. Его смущение было даже милым — если забыть про то, что месяц назад он с будничным видом рассказывал ей, как зарезал несколько человек.
— Да, ваша… Милость? — он вытер пот со лба.
— Фра Серпенте, кто из ваших людей осматривал тела?
— Тела убитых? — глупо уточнил он. — Я… Эм, я лично осматривал их, ваша милость… — он внезапно нахмурился. — Ваша честь? — неуверенно исправился он.
— Не важно, — успокаивающе улыбнулась ему Джейн. — Вы уже долгое время служите городу, фра Серпенте, и видели всякое на улицах города. Что вы можете мне сказать о ранах?
— Они колотые. То есть, их кололи. Не раны, а людей, — он залился краской, и Джейн словила себя на нелепом желании подойти и успокаивающе похлопать его по плечу. — Женщину убили сразу — прямо в сердце, — он нанёс удар воображаемому противнику, — а мужчине нанесли несколько ударов в живот, и он какое-то время умирал, истекая кровью и…
— Достаточно подробностей. Скажите, фра Серпенте, — Джейн сощурилась, — фра Фурисо мог нанести эти удары?
Серпенте оценивающе взглянул на Миноре Фурисо. Парень смотрел на генерал-капитана широко раскрытыми ислезящимися глазами и, кажется, был готов снова расплакаться.
Джейн заметила, как губы Серпенте презрительно сжались.
— Чтобы нанести такой удар в сердце, ваша милость, нужно знать, куда и как бить. И, что важнее, нужно обладать твёрдой рукой. Когда мои люди нашли фра Фурисо, его рука скорее зарезала бы его самого, чем кого-то другого.
Это было похоже на вздох какого-то гигантского животного. Рассевшиеся вокруг старшего Фурисо вздохнули с несмелым облегчением. Представители кварталов и цехмейстеры — с удивлением. Та часть зала, откуда недавно возмущался какой-то патриций — с возмущением.
И только агенты новостных листовок, похоже, не дышали вовсе, яростно строча.
— Благодарю, фра Серпенте, — кивнула Джейн, одаривая его улыбкой. Генерал-капитан с явным облегчением поспешил на своё место рядом с остальными представителями Магистрата. — А теперь я хотела бы послушать фра Сестенца.
Когда она вызвала Серпенте, многие глупо улыбались и явно считали всё это дурацкой идеей. Однако теперь, похоже, их мнения изменились — Сестенца шёл в абсолютном молчании, сопровождаемый напряжёнными и задумчивыми взглядами.
— Фра Сестенца, — обратилась к нему Джейн. — Я хотела бы обратиться к вашему опыту судейства.
— В чём именно, ваша милость? — у него был чертовски мощный голос.
— Я хочу услышать ваше мнение о всей ситуации. Возможно, вы уже смогли понять что-то, что мы упускаем из виду, — она многозначительно кивнула ему.
Только полный идиот не разобрался бы в ситуации, имея всё то, что имеют они. Но, увы, у неё был полный идиотов зал суда, и чтобы они проголосовали так, как ей надо, им придётся разжевать всё до конца.
И Сестенца для этой задачи подходил лучше всех.
— Ситуация, — задумчиво хмыкнул Сестенца, складывая руки за спиной. — В первую очередь, я бы поинтересовался, куда делся фра Традименто — но я уверен, что этот вопрос останется без ответа, потому что он либо уже очень далеко от Лепорты, либо прямо сейчас лежит голый и очень холодный в какой-нибудь канаве.
По залу пролетело эхо возмущённых голосов, которое тут же разбилось о взмах руки Сестенца. Чёрт, а он хорош.
— Во вторую очередь, я бы поинтересовался, кому будет выгодно, чтобы сын фра Фурисо отправился на виселицу. И, наконец, в третью очередь, — Сестенца резко повернул голову, вперившись ненавидящим взглядом в старшего Фурисо, — я бы задался вопросом, почему отец фра Фурисо-младшего не называет обвинения нелепыми домыслами, и не связано ли это с таинственным исчезновением служанки в их поместье в прошлом…
— Достаточно, фра Сентенца, — мягко попросила Джейн, глядя на лицо Фурисо. И без того обычно красное, сейчас оно было пунцовым. — Благодарю. А теперь, господа, я дам вам немного времени на обсуждения и размышления, после чего я хотела бы расспросить фра Сентенца об этой служанке.
Пока она шла к двери, у них хватало сил сдерживаться и соблюдать приличия. Однако как только она коснулась дверной ручки, зал суда у неё за спиной взорвался криками.
Джейн удовлетворённо усмехнулась. Всё-таки не зря на их раскачивала. Интересно, о чём сейчас думает Фурисо, когда люди вокруг пытаются решить, что именно нужно делать с его сыном — изгнать или казнить?
Судя по сердитому гулу, который доносился даже через закрытую дверь, повода для радостных мыслей у него не было.
— Вот и славно, — отстранённо пробормотала она, усаживаясь в кресло напротив двери и закидывая ногу на ногу. — Вот и славно…
Теперь осталось только немного подождать.
Стук в дверь заставил её ухмыльнуться. Надо же. А она думала, он протянет больше.
— Да?
Фурисо едва ли не влетел внутрь, захлопнув дверь за собой с такой силой, что оконные стекла зазвенели. Его ноздри яростно раздувались, а сам он то сжимал, то разжимал кулаки. В два быстрых шага, больше похожие на прыжки, он достиг Джейн и замер, хрипло дыша.
С одной стороны, Джейн понимала, что хозяйка ситуации тут она, и ей нечего бояться.
Однако в самом краю сознания остро колола мысль о том, что нависающая над ней разъярённая гора мышц может схватить её и вышвырнуть в окно.
— Сколько? — наконец, прохрипел он.
— Сколько? — тихо усмехнулась Джейн, покачивая головой. — Прекратите, фра Фурисо. Вы же не думаете, что всё в мире покупается.
— Сколько? — с нажимом повторил он, и на лбу взбух желвак.
— А сколько вы дадите? — Джейн раздражённо встала и повернулась к нему спиной. Эффектный жест, который может стоить ей сломанной шеи. — Во сколько вы оцениваете жизнь той служанки? Вы знали, что она была беременна? Я даже догадываюсь, от кого.