Этот процесс весьма благоприятствовал развитию знания, тем не менее не все интеллектуалы воспринимали его как положительное явление. Впервые в своей истории интеллектуальное сообщество раскололось изнутри — не в связи с вопросом о религиозной или политической лояльности своих членов, а в связи с расколом в самом интеллектуальном сообществе. Независимые и не связанные с университетом интеллектуалы оказались враждебными новой профессиональной форме производства знания. Поскольку революция университетов имела заметное влияние на естественные науки, первым симптомом стало отчуждение научных и литературных интеллектуалов. Уже в конце 1700-х — начале 1800-х годов литературные знаменитости, такие как Уильям Блейк, Уильям Вордсворт и лорд Байрон, отвергли холодный научный расчет и соответствующее ему интеллектуальное умонастроение. Романтическое движение стало совершенно новым веянием во внутренней политике интеллектуального мира. В противоположность этому типичный представитель французского Просвещения (например, Вольтер) восхищался как наукой, так и литературой, не усматривая никакого противоречия между ними. Романтизм был очень распространен в Германии именно в тот период, когда происходила революция университетов. Философы, хорошей иллюстрацией здесь мог бы служить Гегель, смотрели на математику как на низшую поверхностную и бездуховную форму знания. И такое отношение укоренилось (такая позиция существовала даже во внутриуниверситетской жизни) вплоть до сегодняшнего дня. Немного забежим вперед: это было специфически немецкое романтическое направление, которое подчеркивало субъективную сторону социологии в противоположность более прозорливому направлению, нашедшему отражение в позитивизме Конта и Дюркгейма.
Слабость версии интеллектуального сообщества, предложенной университетскими профессорами, была оборотной стороной ее силы. Ее методический характер и бюрократическая организация вызвали усиливающуюся специализацию по уже давно хорошо знакомым направлениям. Если направления этой теории были заложены с самого начала, дальнейшие новшества становились нежелательны. По этой причине новые направления мысли в социальных науках обычно складывались во взаимодействии между университетом и внешним миром. Практические и идеологические интересы поднимали новые проблемы и указывали на новый фактический материал, который университетские интеллектуалы постепенно превращали в предмет систематического исследования. Но с неуклонным расширением штата профессоров специализация стала неизбежной. Различные социальные науки теперь начали раскалываться на отдельные дисциплины, и постепенно функция интеллектуала строгого образца, «интеллектуала на все руки», сошла на нет.
Развитие дисциплин
История становится профессиональной
Первой социальной наукой, испытавшей эффект академической революции, стала история. Филологические исследования, особенно древних языков, приобрели преимущественно исторический уклон. Значительная часть эрудиции Иоганна Гердера, Георга Гегеля и немецких философов-идеалистов была связана с изучением классических греческой и римской культур, и их представление о человеческом существовании поэтому носило преимущественно исторический характер. В Берлине после 1810 года классический филолог Бартольд Нибур распространил свои научные методы с языка на родственную ему область римской истории. Он заложил основы систематического исторического исследования в своем анализе аутентичности документов и анализе предубеждений в источниках — в так называемой германской школе критики текстов. Вскоре после этого профессор права Фридрих фон Савиньи начал критическое изучение истории права. В 1833 году, опять же в Берлине, Леопольд фон Ранке начал свой исследовательский семинар по современной политической истории — тем самым было положено начало предприятию академической исторической науки. Конечно, и до установления этой профессиональной базы во многих местах писались исторические работы, и писались иногда с блеском. Немецкие профессора выдвинули дополнительные требования к историческим сочинениям, подчеркивая важность опоры на первоисточники вместо опоры на предшествовавшие работы и выказывая заинтересованность в устранении влияния вопросов литературного стиля или идеологии на представление исторической реальности. Фон Ранке сформулировал лозунг академических историков: представлять события «wie es eigentlich gewesen» — «как они реально произошли», а не как мы хотели бы это видеть. Это была идеология ученой профессии, провозглашающей свою независимость от интересов публики.