Некоторые вехи в рациональной/утилитарной традиции
1690
Локк, социальный контракт
1720
Мандевиль, частные пороки
и публичные добродетели
1740
Юм, Хартли, ассоциация идей
1760—1780
Адам Смит, моральная симпатия
Экономика laissez-faire
1800
Бентам, утилитарная правовая
реформа
1860
Д. С. Милль, утилитарная этика
1870—1900
Брэдли, Мур, антиутилитарная этика
Академическая экономика: общее равновесие
Дюркгейм критикует социальный
контракт
1930
Уаллер, рынки секса и брака
1940
Теория игр
1950
Дилемма узника
Даунс: экономическая теория демократии
Марч и Саймон, удовлетворяющий
1960
Хоманс, Блау, теория обмена Олсо,
безбилетник
Рикер, минимальная коалиция для выигрыша
Шеллинг, насильственная коалиция преступные и нелегальные рынки
1970
Распределительная справедливость
Канеман и Тверский
Аномалии выбора
Образовательная инфляция
Расколотый рынок труда
Роулс: теория справедливости
Бьюкенен: публичный выбор
1980
Кук, Уиллер, власть в сетях обмена
Харрисон Уайт, рыночные сети
Аренда государственной протекции
1990
Хечтер, Коулман
Теория солидарности
Оставляя в стороне метафору, мы должны сказать, что у рациональной/утилитарной традиции есть несколько разновидностей. В некоторых аспектах утилитаризм имеет много общего с теорией конфликта: это достаточно абстрактный способ обсуждения поведения индивидов, преследующих свои цели и высчитывающих свои преимущества. В обоих подходах большое место занимают материальный мир, монетарные выигрыши и физические расходы. Конечно, люди интересуются не только деньгами, но существует тенденция интерпретировать все остальные интересы как аналогичные монетарным подсчетам. Эта версия утилитаризма кажется близкой марксизму, что не удивительно, если мы примем во внимание, что оба этих направления были изначально связаны с экономикой. С другой стороны, существуют аспекты современной теории рационального выбора и теории обмена, которые значительно отличаются от теории конфликта. Она не обращает большого внимания на стратификацию и неравенство людей, но описывает мир, в котором люди рационально занимаются обменом друг с другом, имея в виду оптимальные результаты для всех. Этот последний тип теории пытается показать, как возникают нормы и как проходят обмены, имеющие в виду стандарты справедливости. Эта часть традиции в противоположность критическому и бунтовскому тону марксизма кажется созвучной утопическим идеалам первых экономистов, которые считали, что «невидимая рука» рынка делает все верно.
Таким образом, мы видим, что рациональная/утилитарная традиция не просто вторгалась в разные сферы социальной науки, но также вступала с ними в споры. Одна из ее ветвей критически относилась к социальным институтам. Ее представители уподобляли политиков бизнесам, пытающимся сделать прибыль на своих избирателях, а систему образования — монетарной системе в период галлопирующей инфляции. В отличие от марксизма их критика не всегда была левой. Некоторые движения, подобные теории рационального выбора, считаются консервативными: их представители полагали, что политики, транжирящие деньги, должны быть под контролем, чтобы защитить публику. Другие пытались показать, какие инициативы необходимы для контроля над преступностью и для стимуляции заботы родителей о детях. То, что объединяло эту группу теоретиков, вне зависимости от политических позиций ее представителей, была точка зрения реализма без сантиментов в анализе вопросов политических стратегий.
Представители других направлений современной рациональной/ утилитарной теории не особенно озабочены вопросами конфликта стратегий, но пытаются показать, что в принципе возможно объяснить общество рациональными мотивациями индивидов. Они спорят с неутилитаристскими направлениями социологической теории, особенно с теми, которые мы рассмотрим в следующих главах — например, с дюркгеймовской традицией (которая видит в человеческом познании начало не рационально расчетливое, а символическое и связанное с интерпретацией). Утилитаристы выступили с дилеммой, известной как проблема микро-макро: на макроуровне они видят общество как совокупность действий индивидов и противостоят концепции общества как макросущности или структуры, существующей над индивидами. Утилитаристы всегда враждебно относились к объяснениям, которые обращаются к концепции культуры, которая якобы определяет то, что делают люди. Вместо этого утилитаристы пытались понять, что мотивирует индивида, когда он совершает свои действия, исходя из собственного интереса.