Первое систематическое рассмотрение общества предпринимается в философиях Платона и Аристотеля. Главной проблемой для этих учений был, безусловно, ценностный вопрос о формах наилучшего общества, а не объяснение существующего положения вещей. И такая постановка вопроса была естественна для интеллектуальной группы, которая претендовала на свою роль в греческой политике. Эти мыслители выгодно отличались от других политиков уровнем своего мышления. В своем собрании конституций греческих городов Аристотель, ученик Платона из следующего поколения, представил первый пример эмпирического анализа и попытался сформулировать условия, при которых города-государства должны были управляться монархами, аристократиями или демократиями. Аристотель был озабочен не только ценностными проблемами, но и развитием системы знания. Решающим фактором здесь могло стать создание своей школы, которую ему удалось организовать. В то время как школа Платона занималась подготовкой политических руководителей, школа Аристотеля была ориентирована главным образом на подготовку интеллектуалов. Форма организации аристотелевой школы предполагала систематизацию знаний, а ее внутренняя изоляция от непосредственных политических целей предполагала больший упор на накоплении знаний ради самих знаний.
Социология и экономика Аристотеля были многообещающими, но недостаточно развернутыми. Наиболее тонким достижением греческой социальной науки было создание истории в той форме, в которой мы ее знаем, то есть фундаментальной нарративной истории. В то время, когда софисты и другие философские школы вели жаркие споры, тот же самый интеллектуальный рынок стимулировал ушедших на покой политиков и генералов, подобных Фукидиду и Геродоту, на написание своих историй, создававших новый стандарт объективного сбора исторических фактов, свободный от религиозных интерпретаций вроде тех, что используются в древнееврейской Библии и которые идут дальше стандартов простых административных хроник в своем анализе причин событий. Хотя относительно автономный интеллектуальный рынок греческого «золотого века» был недолговечен, его наследие в традициях историографии продолжилось, по крайней мере в некоторой степени, в более религиозно и политически иерархизированных обществах, которые последовали за ним. В Риме политики, подобные Юлию Цезарю, и аристократы, впавшие в немилость, такие как Тацит, выступили со своими информативными и в какой-то степени аналитическими историями. Тысячелетием позже арабские мыслители — Ибн Мискава и Ибн Хальдун — занимались сравнительной социологией, которая выступала под маской исторической рефлексии. В течение долгих столетий, когда к Аристотелю и Платону, если о них вообще вспоминали, относились как к священным реликвиям, являвшимся одновременно предметом почитания и комментирования, на Западе тлели искры социальных наук.
Средневековые университеты создают современного интеллектуала
Современная социальная мысль начинает набирать критическую массу интеллектуалов в 1700-х годах, и только после этой даты начинается формирование современных дисциплин в том виде, в котором они нам известны сегодня. Но поскольку мы занимаемся социальными основаниями общественных наук, необходимо бросить хотя бы беглый взгляд на предшествующие пять-шесть веков. В сфере социальных идей в этом временном промежутке мы находим не более горстки одиночных мыслителей: Томас Гоббс в 1600-х годах, Николо Макиавелли в 1500-х, Фома Аквинский в 1200-х. В то же самое время некоторые важные основания были заложены в сфере интеллектуальных институтов. Без них позднейший подъем изощренных традиций социальной мысли был бы невозможен. Социальная мысль в Средние века была еще придавлена религиозной ортодоксией. Первые прорывы к интеллектуальной автономии совершались в более безопасных областях, сначала в философии, а потом в математике и естественных науках. Но институты, ставшие пионерами в этих идейных областях, дали тот оселок, к которому позже смогли припасть социальные науки.