Я вдруг подумала, что тот комикс был не просто фантазией, но и своего рода попыткой одного самоуверенного зэка найти выход своему раненому самолюбию через эту полную пафоса историю. Меня поразило, что Кроули ввязался в драку вскоре после моего с Джошем разговора, как будто я тогда чего-то не поняла.
Я попыталась проанализировать ситуацию, но мои размышления ни к чему не привели. Люк у моих ног открылся — моя смена пришла на пятнадцать минут раньше, чем следовало. На лестнице появился маленький надзиратель с заспанными глазами. Он сразу пожаловался на чертов мороз и расспросил меня о случившемся. Я кратко рассказала все, что видела, и поделилась своим философским наблюдением:
— Кто знал, что они теперь прячут ножи в снежках.
— Чертова зима, — кивнул он. — Ладно, иди пиши отчет и освободи мне башню.
Я спустилась вниз и прошла через туннель в административный корпус. Но вместо того чтобы заварить себе кофе, усесться за стол и приступить к отчету, я решила осмотреть место происшествия и вышла во двор.
Зэков здесь уже почти не было, зато двор заполнился офицерами охраны и гражданскими. Я заметила помощника начальника тюрьмы, юриста, врачей. Джоша нигде не было видно, вероятно, его увели в камеру вместе с другими заключенными. Спринтер, остановивший драку, все еще оставался во дворе. Надзиратели окружили его плотным кольцом и громко ругались. Я узнала в этом человеке «брата» Майка — священника, который работает у нас педагогом и проводит курс художественной терапии. Сразу вспомнила, как Джош рассказывал об этих занятиях — на них все очень хотели попасть.
Трое санитаров и смотритель Уоллес склонились над телом человека, напавшего на Кроули. Его лицо превратилось в кровавое месиво, а широкая грудь тяжело вздымалась, будто он задыхался. По долетающим до меня репликам я поняла, что это Лоуренс Элгин, один из «викингов» — так мы называем участников группировок белых расистов. Я, решив принести хоть какую-то пользу, стала осматриваться по сторонам и заметила Хромого — одноногого заключенного, с которым Кроули играл в снежки. Он все еще сидел на земле, и никто не обращал на него внимания. Его здоровая нога и протез были разведены в стороны. Из носа и ушей текла кровь, и я подумала, что Кроули мог нанести ему серьезные увечья, когда бил головой о землю. Когда я приблизилась, он широко улыбнулся.
— Привет! — Он показал на красный снег у себя между ног: — Кажется, у меня пришли месячные.
Подобные шутки часто отпускаются в моем присутствии, ведь я женщина в доме, полном мужчин, поэтому я решила, как всегда, проигнорировать замечание.
Делать мне было абсолютно нечего, и я не могла найти повод оставаться во дворе. И все же я не спешила покинуть по место. Бродила по двору и вдруг заметила на примятом снегу зубную щетку, забрызганную кровью, и красное пятно под ней. Я наклонилась и осторожно взяла ее двумя пальцами, держа рукояткой вверх. Щетина на ней истерлась or длительного использования, но рукоятка была изогнута и заточена, превратившись в смертоносное острие.
— Смотритель Уоллес! — крикнула м. Мне хотелось показать ему, что я нашла оружие.
Санитары перекатили тяжелую тушу Элгина в брезентовые носилки и унесли. Уоллес не пошел за ними, но, вместо того чтобы подойти ко мне, присоединился к надзирателям, окружившим брата Майка. Разговор шел на повышенных тонах, пока не вмешался смотритель Уоллес. В его присутствии все тут же умолкли.
Мои ноги стали затекать и болеть от долгого сидения на корточках. Наконец Уоллес подошел ко мне. Я показала находку.
— Оставьте это для полицейских. — заявил он, имея в виду тюремную полицию, которая расследовала преступления, совершенные заключенными. — Вы были на дежурстве, когда все произошло?
— Наблюдала с юго-восточной башни.
— Решили прогуляться здесь после смены? — спросил он. — Но я не помню, чтобы сюда вызывали отряд быстрого реагирования.
Несмотря на колкое замечание в свой адрес, я прекрасно знала, что ничего не нарушила. Во двор вышли другие надзиратели и присоединились к своим товарищам. Уоллес всегда был против подобного поведения. Он считал, что офицеры охраны не должны отвлекаться на подобные инциденты: не исключено, их подстраивают специально, чтобы отвлечь от более важных, заранее спланированных действий. Но надзиратели любят собираться группами, для них это естественно. С одной стороны, мы — обычные зеваки, но вместе с тем нами руководит инстинкт самосохранения. Что бы нас ни ожидало, мы всегда должны быть начеку и стараться держаться имеете.