Я не спеша пошла по коридору, считая двери в камеры. Когда добралась до камеры Фентона, то увидела, что он сидит на своей койке и ждет меня.
— Офицер Уильямс? — послышался голос из темного помещения. — Вы ходите тихо, как кошка.
Дом Жуан во всей своей красе.
— А как ты догадался, что приду я? — сухо и с сарказмом в голосе спросила я.
— Мир полон слухов. — Он говорил медленно и спокойно, как человек, у которого в запасе уйма времени. — Ребята завидуют, что я получаю отгул. Хотят, чтобы мой рождественский подарок достался кому-нибудь из них.
«Рождество закончилось». — хотела сказать я, но промолчала.
Я дважды нажала зеленую кнопку на рации, висящей у меня на плече, и попросила открыть камеру. Как всегда, пришлось подождать несколько секунд. Затем послышался долгожданный щелчок, я отошла в сторону и позволила Фентону выйти.
Аккуратно подстриженные волосы, немного влажные от укладочного средства, беспечная улыбка на красивом лице — Фентон напоминал не столько зэка, сколько голливудскую кинозвезду. Он весело кивнул мне и небрежной походкой вышел в коридор. От него приятно пахло, никакого намека на противный, кисловатый запах, исходящий от большинства зэков. Фентон принадлежал к числу тех немногих заключенных, которых вполне устраивала жизнь в тюрьме. Ему было чуть больше сорока, и для своего возраста он выглядел замечательно: широкие плечи и чистая кожа, обремененная немногочисленными татуировками. Самоуверенный и вспыльчивый тип. Он умудрился окрутить трех сотрудниц тюрьмы. По крайней мере я знала только об этих трех: секретарша, которая была замужем за нашим начальником отдела технического обслуживания, девятнадцатилетняя девушка-волонтер, проводившая занятия по религии, и офицер охраны Джули Денли.
Мне хорошо известен феномен, когда некоторые женщины испытывают особенную тягу к зэкам, хотя я сама никогда этого не понимала. Запрещенный секс в стенах колонии строгого режима всегда казался мне чем-то мерзким, и я не могла понять, как можно получить удовольствие от чего-то подобного.
Когда Джули поймали с поличным — один из зэков, сидящий в одном с Фентоном блоке, позавидовал ему и «настучал» смотрителю. — я поначалу не поверила. Я работала первый год в тюрьме, и мне казалось, что Джули очень похожа на меня: она, как и я, служила в армии, была человеком твердым и ответственным.
Мы хорошо с ней ладили и даже встречались порой вне работы, но я ничего не знала об ее отношениях с Фентоном. Я не сомневалась, что Фентон умеет очаровывать, но довольно быстро раскусила его и поняла, что этот заключенный — патологический лжец, готовый говорить тебе то, что ты хочешь услышать, лишь бы получить свое. Но как только женщина сдавалась, от его былой чувствительности не оставалось и следа. И не важно, как жертва воспринимала ситуацию: как очередную интрижку или серьезный роман, который мог стоить карьеры. Фентону было глубоко наплевать.
После скандала я встретилась с Джули в дешевой забегаловке. Помню, на ней были голубая водолазка и серьги кольцами. Она сжимала бокал с дайкири, как вазу с цветами, которая могла в любую минуту опрокинуться. Тогда-то Джули и рассказала о секретных посланиях, которые он ей писал, о признаниях в любви, о том, как хорошо понимал ее Фентон, как предупреждал ее желания, как стал для нее самым близким человеком на свете.
Я едва сдержалась, чтобы не возмутиться. Бедная, обиженная дурочка, которая причинила нам столько головной боли!
Через несколько месяцев Джули уехала, и я больше не видела ее. Фентон же продолжал отбывать свои то ли восемнадцать, то ли двадцать лет срока, которые ему дали за вооруженный грабеж и захват заложника.
Заключенный, сидящий в темной камере у лестницы, сообщил, что у него как раз случилась эрекция и он мог бы одолжить ее Фентону. К чести Фентона, тот проигнорировал замечание. Мы спустились вниз и встали у двери, ожидая, когда нас пропустят в бесконечно длинный гулкий коридор, где было сыро, на стенах давно облупилась краска, а пол спускался вниз, как склон холма.
— У вас двойное дежурство? — спросил Фентон. Он держался как-то неуверенно, будто общение со мной взволновало его.