– Зачем они тебе? Они на службе состояли не больше пяти лет. Вряд ли что-то интересное успели записать.
– И тем не менее хочу посмотреть.
– Неужели наконец заинтересовался родителями? – Кристина одобрительно улыбнулась. – Посмотри на третьем этаже. Там в основном хранится вся документация.
– Я смотрел. Там их нет.
– Ты, наверное, плохо искал, – отмахнулась Кристина.
И Матвей вновь принялся за поиски, но так ничего не нашел. Однако в коробках, на которых значилось имя Димы, он нашел немало интересного. Здесь были собраны не только документы его отца, но и конспекты лекций, несколько учебников, фотографии и многочисленные альбомы с рисунками, начиная от детской мазни красками и заканчивая настоящими шедеврами портретного искусства.
Чего Матвей не ожидал от отца, который, судя по рассказам Кристины и Ромы, не отличался собранностью, так это системы в архивных документах. Каждый альбом был пронумерован по годам, на каждом рисунке значилась не только дата, но и место, а на некоторых можно было встретить и время. И везде Дима оставлял свою подпись Д.А.П.
Главными его натурщиками были Лиана и Матвей, но на некоторых рисунках Покровский встретил и Олесю, и Рому, и Кристину. Но что его больше всего поразило, так это отдельный альбом, где на грязных помятых листах резкими, неаккуратными линиями было нарисовано одно и то же лицо с трудноопределимым возрастом. Девушке могло быть и восемь, и двадцать лет. Все ее изображения были расплывчаты, отчего Матвей не сразу понял, что это один человек, на некоторых листах картины или надписи были зачеркнуты толстым слоем, из-за чего нельзя было понять, что Дима так безжалостно закрасил.
Еще Матвею показалось странным, что пронумерованные альбомы упускают период времени от 2011 года до 2016 года, словно Дима резко закончил рисовать и так же неожиданно начал. Однако, когда он стал сверяться с фотографиями, многие из которых хоть и были соотнесены с датами, но были сложены в беспорядке, не нашел ни одного снимка с этого промежутка времени. Не было даже ни одной фотографии Димы и Лианы с периода их встречи. Словно их знакомство началось со свадьбы и рождения Матвея.
И опять ни одного упоминания о Милане Покровской. Ни фотографий, ни рисунков или записей о ней. Если, конечно, не считать странного альбома, на страницах которого повторяется, возможно, именно ее лицо, намеренно изуродованное до неузнаваемости художником.
– Матвей, уже двенадцать, – заглянула в комнату Женя, когда Покровский вновь рассматривал неаккуратные рисунки. – Спать пойдешь?
– Да, – кивнул он, откладывая в сторону альбом.
– Что там у тебя?
– Рисунки Димы, – ответил Матвей, поднимаясь с кресла. – Иди сюда. Тебе не кажется, что это одно и то же лицо?
Женя незаинтересованно перелистнула несколько страниц и отрицательно покачала головой.
– Ты уверен, что это рисунки твоего отца? Они странные. Мазня какая-то, а Дима вроде неплохо рисовал.
– Не знаю. Может, и не его. Альбом лежал в этой коробке, возможно, и перепутали.
– Подписи нигде нет. Дима всегда подписывал свои рисунки, – ответила Женя, вертя альбом в руках.
– Откуда знаешь? – удивился Матвей. Женя на него укоряюще посмотрела.
– Я не совсем идиотка. Весь дом его картинами завешан, и каждая из них подписана.
– Ну да, – согласился Матвей, убирая альбом обратно в коробку. – Ясно… Просто я сам это впервые заметил.
– Неудивительно. Ты ведь никогда не интересовался своими родителями, – пожала плечами Женя, первой выходя из комнаты. – Как дела на работе?
Обычно жена не интересовалась жизнью Матвея, поэтому он никогда не упускал шанса рассказать ей о том, что происходит вокруг. Вот и сейчас он углубился в рассказ, как смог добиться отмены полетов и как пропал отряд.
– Ты знала, что Защитники называют Карательниц Четырьмя стихиями? – спросил Матвей, когда они готовились ко сну.