– Я на ней не женился…
– О да! – хмыкнула Лена, ударив в ладоши. – Видела я твою жену. Девочка оказалась шустрее, надо полагать?
– Перестань, – поморщился Кирилл при упоминании Леры. – Она хорошая… и я люблю ее, но и без тебя не могу. Лена, меня рвет на части!
– Заткнись! Мне противно тебя слушать! – прервала его девушка, переступая с одной ноги на другую. Кстати, одета она была совершенно иначе, чем утром. Вместо вызывающего наряда на ней были разношенные широкие джинсы, светлая приталенная майка, кожаная коричневая куртка и грязные кроссовки. За плечом ее болтался рюкзак, а в руках она держала телефон, у которого то включала, то выключала экран, нервничая.
Девушка вновь надвинула на глаза шляпу и что-то набрала на телефоне.
– Уходи, Кирилл, домой. Перестань искать со мной встреч. Это не нужно ни тебе, ни мне.
– Но…
– Уходи, Кирилл! У тебя есть жена, которую ты, по твоим же словам, любишь, и сын. У тебя есть семья. Уходи. Так будет лучше нам обоим.
– Но как же ты? – растерялся Кирилл. – Я тебе безразличен?
– Нет. Конечно, нет, – покачала головой Лена. – Вот только мы из разных миров. Ты ведь сам понимаешь, что наши миры никогда не пересекутся. Ты ведь не оставишь первый мир? – Лена дождалась отрицательного ответа от Исупова и продолжила: – А я, даже если брошу третий, не смогу вернуться сюда. Мне здесь больше нет места… Да и… ты ведь не бросишь семью?
На этот вопрос ответ тоже был только один. И над ним также не надо было раздумывать. Наблюдая за тем, как Исупов отрицательно качает головой, опустив ее, словно обессилев, Лена подошла к нему ближе и аккуратно подняла его лицо, заглядывая в глаза.
– Все будет хорошо. – Девушка погладила лицо мужчины пальцами, улыбаясь. Кирилл не разделял ее оптимистичного настроения, чувствуя, что разрывается между ней и Лерой, но тоже еле заметно улыбнулся, завороженно глядя на любимые черты лица, и потянулся к ее губам.
Он чувствовал, что Лена хотела сначала отстраниться от него, но потом передумала и позволила себя поцеловать.
– Я люблю тебя, – между поцелуями прошептала она, обнимая его все крепче и крепче.
…
Кирилл ушел еще не скоро, и, чтобы отправить его обратно к Защитникам, девушке пришлось приложить немало сил, борясь не только с ним, но и с собой. И только через час Лена брела в одиночестве по краю трещины, глядя на противоположный край, где царствовала непогода, и размышляла о превратностях собственной судьбы, когда на ее пути возникли четыре фигуры в черных плащах, заставляя резко остановиться.
– Сама пришла, – констатировала одна из фигур.
– Я что, на самоубийцу похожа? – полюбопытствовала Лена, поворачиваясь и бросаясь прочь от них…
***
Поместье Покровских
Лена смывала кровь с лица, надсадно кашляя. Подруга стояла рядом и обеспокоенно следила за действиями принцессы.
– Тебе пора начать бояться, Лена, – сказала она в который раз, когда Судьба закрыла кран и присела на край ванны, подставляя разодранное лицо заботливым рукам подруги. – Ты уже не так всесильна, как раньше. И в этот раз тебя избили намного сильнее, чем в прошлый. Если бы рядом снова не шатались наши парни, тебе бы не отделаться так легко… В этот раз мы ведьм сильно разозлили. Они вне себя из-за того, что Матвей был в поместье. И наш спектакль, похоже, был настолько бездарен, что никто из них в него не поверил.
– Я бы тоже не поверила, – облизывая разбитую губу, ответила Лена. – Что за цирк устроил твой дружок? Где он, кстати? Я хочу кого-нибудь убить!
– Он мне не дружок, – огрызнулась ее собеседница. – У себя в комнате он. Только, боюсь, ты сейчас не в той форме, чтобы кого-то убивать.
Лена взглянула на себя в зеркало и была вынуждена согласиться. Из-за кровоточащих ран и набухающих синяков даже не было видно старых уродливых шрамов.
– Ты уверена, что поступаешь правильно?
– Да ни в чем я сейчас не уверена! Вот только всем нам нужны Стихии. И не эти сестрички, а именно наши Стихии.
Подруга тяжело вздохнула и выдавила мазь из тюбика на ватный диск, начиная обрабатывать раны Судьбы.
– Может, стоит попросить помощи у Чумы? – робко поинтересовалась она через некоторое время. – Сомневаюсь, что Матвей сможет хоть что-то сделать, если даже не знает ничего о Стихиях и считает их преступницами.