– То есть Диму могут тоже «заставить» жениться.
– Насколько я знаю, бабушку даже уже об этом известить успели. Правда, Дима пока об этом ничего не знает, – злорадно усмехнулась Лана. – Ему только ничего не говорите.
– Как я поняла, половинка – это второй человек в боевой паре? И кто же его половинка? – спросила Фера.
– Лиана, наверно. Мне Саша на вечеринке рассказал, что они практически в одно время развили силу.
– Но она ни за что не согласится! – хмыкнула Лиса. – Так что, Джен, не куксись, шанс еще есть. Главное – взять быка за рога, то бишь Диму.
– Лиану вызовут на третью ступень, поставят перед Советом и тщательно прополощут ей мозги. Она не из семьи Защитников, так что в конце концов согласится. А вот если Дима заупрямится, тут уже будут проблемы. Что-то мне подсказывает, что он всем там жару задаст и навешает лапши на уши.
– Угу, – хмыкнула Джен. – Только вряд ли он откажется. Он же за ней бегает как привязанный.
– Это пока, а как жареным запахнет, то есть скорой свадьбой, он сразу струхнет, – убежденно заявила Лана. – Кстати, по-моему, мы отвлеклись.
Покровская осмотрелась и только сейчас заметила, что за пределами парка познаний солнце уже село и улица опустела.
– Ну что еще про них рассказать? Имя Мареллы – Мария Лапина. Имя Нарии – Натали, так она везде представлялась, хотя Бунтарщицы звали ее Наташей. Кстати, с фамилией такая же история, как и с ее прошлым. Есть документы, где ее называют Наташей Синицыной, а Марелла в своем дневнике пишет, что фамилию ей придумывали они с Дунайей.
Многие историки склоняются к тому, что Бунтарщицы были ровесницами, несмотря на разногласия по поводу Нарии, поэтому в двадцать лет они получили задание «приручить» комнату и с легкостью его выполнили. Но тут и начинаются непонятки. Во всей литературе, которую я ни брала бы в руки, сказано, что Бунтарщиц было трое и они олицетворяли собой стихии, не включая огонь. Но в их документах из сундука я нашла вот это.
Джен достала из сумки пожелтевшую бумагу.
– Это бланк на получение задания, такой же, который мы подписывали. Подписей четыре.
И правда, под расшифровкой «Бунтарщицы» значилось: Е.В. Марелла, Нария, Дунайа. Сторона, подписавшая документ, значилась так же, как и в случае Стихий: Е.В.
– Е.В.? – удивленно повторила Лиса. Подпись была одинаковая. Дважды на задании Бунтарщиц и такая же на листе Стихий.
– Да. Причем точно так же подписана «История принцессы Лахесис». В ней это типа подпись самой принцессы. Елизавета Вольская. Только вот в книге сказано, что имя вымышленное, да и глупо было бы писать имя в книге, если ты скрываешься.
– Наоборот. Очень умно, – несогласно хмыкнула Фера. – Сказать, что имена Защитников вымышленные, – она указала на сноску в книге, которую листала в то время, как Джен говорила, – а свое имя оставить нетронутым. Или еще лучше вообще намешать правду с ложью так, чтобы никто не понял.
– Я об этом не подумала, – нахмурилась Джен. – То есть возможно, что эта принцесса существовала на самом деле? Или существует?
– А может, это псевдоним? Как я поняла, никто о ней ничего не знает. Значит, это может быть как женщина, так и мужчина, или вообще тайное общество, – пожала плечами Фера.
– Есть еще кое-что. Два письма, предназначенные Марелле от Лизы В., то есть от Елизаветы В. – Е.В. Письма не содержательные и, если честно, очень глупые. Она рассказывает о погоде и о том, как с кем-то познакомилась или поругалась. Не похоже на наставление или направление. Кстати, года тоже нет, и поэтому проследить, когда они переписывались, невозможно. И еще есть несколько фотографий комнаты Бунтарщиц. Там тоже четыре девушки, но подписи нет, поэтому можно только догадываться, что это та самая Е.В., хотя вполне может быть и любая другая подруга. Но дело в том, что я нашла дело некой Елизаветы Вольской, вложенное в дневник Мареллы. – Джен протянула девушкам бумаги. – Посмотрите. Очень интересно. Обратите внимание на дату запроса этого дела.
– За несколько месяцев до смерти Бунтарщиц, – ответила на ее вопрос Лиса.
– За полтора месяца, – кивнула Джен. – Марелла так и не успела сдать его обратно в архив.
Лана раскрыла папку и посмотрела на старые страницы. А посмотреть было на что. Елизавета Вольская жила в семнадцатом веке. Дожила до тридцати пяти лет, умерла при родах. У нее было двое детей, в училище не училась, на задания не ходила, оставаясь дома с детьми. Жили они с мужем в лесной глуши, были бедными, единственной, с кем она общалась, была ее сестра Елена Вольская. К делу прилагался снимок портрета. Елизавета очень была похожа на девушку, которая была снята вместе с Бунтарщицами.