– Сейчас. Я на кухне видела целую гору пирожных на верхних полках. Кажется, они не промокли!
– Нет. Влада, только не сладкое, – попросила Фера, наблюдая за тем, как трясутся плечи Муранова, а он пытается справиться с собой.
– Почему? Сладкое для силы хорошо, так же как и для мозгов!
– Не ест он сладкое, – сквозь зубы прошипела Аквилева. Только тогда девушка понимающе кивнула и, поставив поднос со стаканами на ближайший стул, потому что столы были заняты учениками, поспешила на кухню, хлюпая по лужам ногами в резиновых сапогах.
Никита и мужчина уже переходили к новому столу, и Аквилева поспешила с ними, снова замечая, как Муранов зябко передергивает плечами.
– Холодно? – поинтересовалась девушка.
– А сама как думаешь? – сдерживаясь, чтобы не застучать зубами, поинтересовался Муранов, заставив Феру обратить внимание на свое одеяние. Одет он был совсем неподобающе случаю. На ногах красовались розовые сланцы явно не по его размеру, рубашка была Диминой, с двумя дырами на спине, видимо, от крепкого захвата Лианы, к тому же она была мокрой.
Сжалившись над бедным замерзшим врачом, Фера сходила за одним из одеял, которые сушили ученики в дальнем углу, и накинула его на плечи Муранова.
– Если замерз, надо было попросить одежду у Димы.
– Откуда бы он ее взял, если мы были у вас в комнате?
– Он вещи, вообще-то, из воздуха делает, – просветила Аквилева. – Тем более у нас в комнате есть мужская одежда и обувь. Могли бы поискать. – Муранов удивленно на нее посмотрел. – Друг как-то раз в гостиной жил, – пробормотала Фера, имея в виду Макса, который жил со Стихиями в облике человека не так давно.
– Я знал, что у тебя с твоими подругами невысокие нравственные ценности.
– Ты бы вообще молчал! У меня ни на ноге, ни на руке твоего обнаженного изображения нет! – прошептала Фера, чтобы, кроме Никиты, ее никто не услышал.
– Я же сказал, что не я ее сделал, – так же тихо ответил Муранов. – Я был пьян, я сам не помню, как она появилась.
– Я тебе говорила: пить меньше надо!
– Ты это говорила не так давно, а она появилась о-очень давно, – нашел оправдание Муранов. – Ты со мной тогда вообще не разговаривала.
– Я и дальше планирую с тобой не разговаривать, пьяница!
– Молодые люди, я, конечно, все понимаю. Первая любовь, первый опыт владения силой, но не могли бы вы выяснить отношения чуть позже? – вмешался в их разговор мужчина, которому надоело смотреть, как они шипят друг на друга.
Фера смутилась и тут же замолчала, а Муранов последовал за врачом к следующему раненому.
***
07 февраля 2016 года. День
– Александр Белянин и Кристина Белянина! – выкрикнула Лиса, подбегая к девушке со списком поступающих раненых в общую гостиную на первом этаже второго корпуса. – Пожалуйста, быстрее.
– Алена, успокойся, – попросил Легков, стоя позади Беляниной. Девушка с царапиной над бровью быстро перелистывала страницы тетради, ища имена.
– Кристина здесь, – через некоторое время сказала она.
– Что с ней? Она ранена? – тут же потребовала ответа Белянина.
– Я не знаю. У меня только списки имен, – ответила ученица, продолжая листать страницы тетради.
– Впусти меня. Я ее сестра. – Лиса попыталась пробиться в гостиную, но ее остановили два парня, преграждая дорогу.
– У нее уже есть посетитель, а мне разрешили пускать только кого-то одного, – извинилась девушка и тут же добавила: – Но могу пустить к Александру. Он тоже здесь, и к нему еще никто не проходил.
– Да, да, – согласилась тут же Лиса, не обращая внимания на Лану, которая дергала ее за рукав. – Пусти меня. Я и его сестра.
– Я уже поняла, – усмехнулась девушка, подавая знак охране на входе пропустить Белянину.
– Лиса, стой! – преградила подруге путь Покровская. – Можно я пойду? Ну пожалуйста, пожалуйста! Я тебе все-все-все расскажу и про Сашу, и про Кристину. Умоляю, можно я пойду?
Лиса на мгновенье замерла, но пропускать подругу решилась не сразу. Для этого Лане пришлось чуть ли не на колени вставать и молить ее. Однако в конце концов Лиса сдалась, когда и Легков позади нее попросил уступить Покровской.