– Дима-а-а, – протянула она, когда сделать этого ей не удалось. Покровский тяжело вздохнул и отпустил ее. Девушка тут же снова заняла свое место около Белянина и взяла его за руку.
– Вот так вот холишь ее, лелеешь, соринки сдуваешь, а потом «Дима-а-а», – тяжело вздохнул Покровский, когда экраны, висящие по всему залу, заработали и на них показался Главный Защитник. – Воспитываешь ее, кормишь, за ручку водишь, писать, читать, вилку держать учишь, сопли подтираешь…
– На горшок сажаешь, – решил Саша поддержать увлекшегося перечислением своих заслуг Диму.
– Не-е… – перекрестился тот. – Слава богу, этим занималась мама.
– Дима-а-а! – возмутилась Покровская тому, что ее стратегически важную тайну теперь знают все.
Тот невинно пожал плечами.
– Этот год был особенно важен для Защитников, – заговорил Главный Защитник, пока ученики училища в суматохе хватали одноразовые стаканчики и распечатывали бутылки с запрещенным шампанским. Стихии, Трезубец и Близняшки тоже опомнились только за минуту до боя курантов и поспешили к столам в поисках напитка с пузырьками. – Король поземного мира пал, и это дало…
– Вот они! – услышали друзья голос, когда Рома пытался отнять у Лисы стакан, утверждая, что у той и без того проблем с силой хватает, чтобы убивать ее еще и спиртным. Джен пробивалась к друзьям, а следом за ней шел, как обычно, недовольный обществом Защитников Никита. – Привет!
– Выздоровела? – лучезарно улыбаясь, поинтересовался Покровский, передавая Джен наполненный стакан. Струницкая приняла шампанское и сделала вид, что не заметила его попытки ее поцеловать. Лиана тут же отвернулась от друзей, заинтересовавшись скучной речью лысого мужчины.
– Не совсем, но решила, что не хочу встречать Новый год в постели, – соврала Джен. Дима снова улыбнулся и сделал попытку обнять девушку, что также не увенчалось успехом, потому что Джен подлетела к Стихиям и поинтересовалась, как у тех дела.
«Отлично. Ты нас веселишь, бегая от Покровского», – ответила Лиса, позволяя Струницкой взять себя под руку.
Тем временем начали бить куранты, и зал замер, отсчитывая секунды до нового года. Замерли все, в том числе и взявшиеся за руки Четыре стихии.
Двенадцать, одиннадцать, десять… вот и еще один год прошел, оставив позади столько событий. Девять… восемь… семь… Их жизнь в этот год словно сорвалась с цепи, боясь упустить что-то важное. Каждый день был непростым. Шесть… пять… четыре… И вот этот год закончился, и теперь остается лишь пара месяцев. Время несется вперед, словно не понимая, как Стихии дорожат каждой минутой жизни. Три… два… один…
– Ура! – зал взорвался радостными криками, послышались хлопки открываемых бутылок шампанского, взрывы салютов на улице, шипение бенгальских огней, смех.
Стихии тяжело вздохнули, отгоняя от себя картинки минувших дней и собираясь прекрасно провести эту ночь, не думая о том, что этот год последний. Переглянувшись, девушки как по команде выпили до дна шампанское, не чокаясь.
– Ты еще и алкоголичка плюс ко всему, – шепотом пробормотал Никита, стоя позади Феры и заставляя ту подавится. Девушка закашлялась, и Джен осторожно похлопала ее по спине.
– Ты кого сюда привела? – спросила Аквилева у подруги, все еще кашляя и прикрывая рот рукой, в которой был зажат стакан.
– Я его не приводила. Он сам за мной «привелся», – оправдалась Джен. – Он, кроме нас, здесь никого не знает, не могла же я его оставить встречать Новый год в одиночестве.
– А что тебе помешало? – не поняла Фера, оборачиваясь и глядя на Муранова, который, опершись на стол, медленно цедил шампанское, задумчивым взглядом обводя столовую, словно искал что-то в толпе. – Ты зачем сюда пришел?
– Как это зачем? – остановив взгляд на одной из фигур в толпе, переспросил Ник. – Мы же типа вместе.
– С каких это пор?
– С тех пор как ты решила помочь мне открыть свою клинику, – ответил Муранов, так и продолжая разглядывать кого-то в толпе. – Вернее, не ты, а дядя Паша, но не без твоего участия. Кто это? – спросил он, указывая на застывшего в паре шагов от них широкоплечего парня.
– Когда это я согласилась? – опешила Аквилева, которая от его плана до сих пор была в шоке. Его вопрос она проигнорировала, как и того, кто стоял за ее спиной.
– Когда накинулась на меня с поцелуями, – пояснил Никита, не глядя на мигом покрасневшую девушку. Лиса изобразила, что ее тошнит от одного лишь упоминания жертвы, на которую пришлось пойти подруге, чтобы Рей, проходивший мимо, ее не заметил.