– Я тут при чем? – заметив, что Фера снова начала плакать при упоминании ран подруги, поинтересовался Муранов. Теперь его голос звучал резко и серьезно.
– Ты не исцеляешь? – разочарованно взвыла Фера. – Как я! Золотой свет, раны заживают, болезни проходят? – всхлипывая, сквозь слезы спросила девушка, поводив перед собой руками, словно лечила человека.
Следя за ее жестами, Муранов отложил учебник и встал.
– Успокойся! – прикрикнул он на девушку, отчего та снова прекратила плакать, обиженно глядя на него. – Пошли, посмотрим, что там у вас произошло.
Никита направился к двери, по пути расправляя закатанные до локтя рукава рубашки. Фера побежала следом за ним, прикрыв дверь кабинета.
– А что ты здесь делаешь? – спросила она, когда в лифте между ними повисло неловкое молчание. Вернее, неловким оно было именно для нее. Никита чувствовал себя вполне свободно. Расправившись с рукавами, он озадаченно смотрел на учебник, который продолжал держать в руке.
– Учусь, – был ей краткий ответ сквозь зубы. – Из-за тебя ваша училка опять на меня наорет, потому что я ничего не прочитал, да еще и из кабинета ушел, ее не дождавшись, – как обычно, нашел виноватого в своих неприятностях Муранов.
– Но ты ведь не хотел возвращаться, – заметила Фера, не решаясь на него посмотреть. Она чувствовала себя неловко оттого, что ведет своего врага номер один к подруге в качестве своей половинки, к которой, возможно, перешла ее сила. Вновь спросить его об исцелении не хватало смелости, поэтому Фера хваталась за последнюю надежду на спасение Лисы.
– Ну-у… ты ведь меня убедила, – пожал плечами Ник, который, наоборот, не отрываясь следил за ней.
– Да? – удивилась она, не зная, что имеет влияние на своего врага. Никита кивнул и показал ей книгу по основам трех миров – предмету, который преподавали на первых курсах.
– Вот. Учусь, – похвастался Никита, ожидая реакции Аквилевой.
– Ты ведь не хотел учиться на Защитника.
– Решил, что раз уж мне придется все-таки время от времени с ними сталкиваться, то лучше знать больше, а то я их вообще не понимаю. Какие-то они странные. Почему все носятся с этими половинками?
Фера всхлипнула и опустила взгляд, не желая отвечать на подобный вопрос. Но этого и не потребовалось, потому что дверь лифта медленно открылась и Аквилева бросилась бежать, схватив Муранова за руку.
– Быстрее! Бежим! – крикнула она, чувствуя, что Никита упирается.
– Ты куда? Я вообще-то без куртки! На улицу не пойду, – категорично заявил Муранов. Фера выругалась сквозь зубы и повернула в сторону подземного перехода.
Тащить Муранова приходилось практически на себе. Несмотря на то, что он больше не упирался, торопиться никуда явно не собирался, поэтому, чтобы его хоть немного ускорить, Фере приходилось то подталкивать его в спину, то тащить за руку. При этом Муранов возмущался, но определенно наслаждался своим издевательством над девушкой, как и всегда. Когда они в конце концов оказались в лифте первого жилого корпуса, Фера с облегчением выдохнула.
– Никит, а что с твоими видениями? – спросила она, с трудом справляясь с тяжелым дыханием.
– Нормально все, – пожал плечами парень.
– Все еще их видишь? – разочарованно спросила Аквилева. Неужели он не тот? Ведь если ее сила у него, то она должна была лечить его от любого недуга, в том числе и от видений.
– Нет, – так же легкомысленно ответил Муранов. – А ты думаешь, почему я перестал посещать этот дурдом? Потому что видения пропали.
Фера ошарашенно на него посмотрела.
– Тогда зачем опять вернулся?
– Ну-у… ты же попросила, – опять как-то неопределенно протянул он, заглядывая Фере в глаза и словно пытаясь ей сказать что-то. Что-то, что она никак не могла понять.
– Не смотри на меня так, мне не по себе, – попросила девушка, когда лифт остановился. Никита пожал плечами и пропустил Аквилеву вперед.
Она снова побежала, подгоняя и Муранова, который продолжал идти медленно, зевая. В комнату Близняшек Фера также вошла первой. Там царила траурная тишина. Лиса уже лежала без шубы, в одной полупрозрачной кофточке, пропитанной кровью и водой. Ее слабое, хриплое дыхание прерывало тишину, и все присутствующие напряженно к нему прислушивались.