Среди женщин можно было узнать и Таню Таланову, и Настю Земляную, только еще молодых и более раскованных. Но взгляд цеплялся за женщину-шатенку со свертком в руках. Она счастливо улыбалась, растягивая губы и прижимая к себе младенца. Рядом с ней прыгала светленькая девочка с уже длинными косами и пыталась заглянуть в пеленки, из которых выглядывало маленькое сонное личико.
– Работает, – заверил подругу Юрий Сергеевич Темнов, он же отец семейства. – Снимай давай, горе.
Лена счастливо засмеялась, и изображение снова дрогнуло, а потом зритель смог увидеть личико маленького чуда, которое и собрало все семейство вместе.
– Лен, не так близко, – возразила счастливая мать. Изображение немного отодвинулось, и теперь в него влезало лицо женщины и табличка, на которой значился номер роддома.
– Мама, мама, покажи, – потребовала семилетняя девочка. Женщина присела, а вслед за ней последовала и камера. Теперь Женя наконец увидела свою маленькую сестричку, что вызвало у нее неконтролируемый приступ радости, который выражался нервным писком и подпрыгиванием.
В кадре позади девочки появился серьезный мальчик и тоже заглянул в пеленки. На него девочка не произвела никакого впечатления.
– Какая-то она маленькая, – вынес он вердикт, морщась, словно от боли, и проводя рукой по лбу, будто ему резко стало не по себе. Малышка, утомленная таким пристальным вниманием, заплакала и завертелась, заставляя маму подняться и покачать ее.
Фраза Андрея рассмешила взрослых и разозлила Женю, которая мечтала о маленькой сестренке, чтобы с ней можно было играть.
– Дурак, она должна быть маленькой, – разозлилась девочка и наступила побледневшему брату на ногу.
– Малявка! – В ответ тот толкнул сестру, и она упала на асфальт. К реву младенца присоединилась и светловолосая девочка.
– Андрей, Женя!
Съемка прервалась.
Когда же камера снова заработала, то первым, что открылось перед зрителями, был праздничный стол, за которым собрались гости. Маленькой виновницы торжества, как и матери с отцом, не было. Зато во главе стола восседала довольная Женя и с аппетитом поедала торт. Андрей сидел тут же, бледный и замученный. Он подпирал голову рукой и без энтузиазма ковырялся ложкой в тарелке.
Вскоре в комнате появился Юрий – высокий, кареглазый, с огненно-рыжими волосами, – который, подняв дочь с ее места, усадил себе на колени и вслушался в разговор. Впрочем, его появление не прошло незамеченным.
– Ну что, она успокоилась? – спросила серьезная молодая женщина в черном платье, которая сидела в стороне от остальных гостей. Юрий покачал головой, приглаживая второй дочери вставшую дыбом челку.
– Ну ничего, Дуня ее успокоит, – махнула рукой пожилая женщина, не замечая озабоченного лица мужчины, который подозрительно смотрел на сына, положившего голову на руки, сложенные на столе. – Как хоть назвать-то решили?
– Еванджелиной, – бросил отец и повернулся к сыну. – Что с тобой?
– Спать хочу.
– Иди давай в комнату, – отправил Юрий сына в спальню, не замечая, что за его спиной вовсю критикуют выбранное имя.
– Какой бред! – верещала пожилая родственница. – Вы совсем с ума сошли! Сначала ублюдка непонятно чьего в дом притащили, теперь ребенка уродским именем назвать решили. Совсем крыша поехала! И еще говорят, что я сумасшедшая!
– Ну что ты раскричалась? Мы просто выбирали имя, созвучное имени Жени. Евгения и Еванджелина, – попробовал защитить свой выбор Темнов-старший.
– Идиот! – вскрикнула женщина. – Первую дочь вообще мужским именем назвали!
На этом съемка резко обрывалась.
Настоящее время, август 2015 года
Бунтарщицы все так же продолжали смотреть на Джен выжидающе.
– Я не смогу, – беспомощно протянула Струницкая.
– Мама Рея же вытерпела Кария, хотя тоже была Защитницей, – ненавязчиво протянула Лиса, любопытство которой просто съедало ее изнутри. Джен взвыла, как раненый зверь, и наконец сдалась общему напору.
– Ладно. Я постараюсь с ним снова сдружиться, только отстаньте!
Бунтарщицы удовлетворенно кивнули.
– Нет! Нет! – тут же заверещала Лиса, заставляя всех подпрыгнуть на месте. – Не отставайте! Вы еще обещали нам рассказать о вашем прошлом в поземном мире.