Выбрать главу

Так, например, во время сдачи книг в библиотеку, когда девятый и шестой классы столкнулись у двери читального зала, старшие парни под руководством Муранова сначала обсмеяли младших, а потом стащили пакет Аквилевой и закинули его в мужской туалет. Закончилось все тем, что следом и Феру затолкали туда и она просидела запертой полдня, а книги оказались в унитазе. Девушка проревела потом весь день, а отцу пришлось покупать новые учебники для школы.

И это только последняя выходка Муранова. До пятого класса вроде бы между ними был нейтралитет, если, конечно, не учитывать оскорбления в адрес Феры во время многочисленных посиделок вместе с родителями в гостях друг у друга. Но шестой класс для Аквилевой стал адом даже с ее философским взглядом на жизнь после получения необычного дара.

– Ой, здорово! – восхитилась Ксюша полученной новостью. – Пойдем к вашему дому? Посидим там, – предложила она, останавливая качели ногами. Фера, наоборот, начала сильнее раскачиваться.

– Ни за что, – отрезала она. – Мы гуляем!

Ксюша тяжело вздохнула и снова начала раскачиваться. Ей не нравилось, что из-за нелюбви к Аквилевой Никита высмеивает и ее, но и увидеть его очень хотелось.

Через два часа, обсудив все сплетни и новости этого лета, договорившись завтра идти на новый фильм, девушки направились к ларьку с мороженым. День набирал обороты, и солнце уже нещадно жарило.

 Приобретя по большому рожку с пломбиром, девушки сделали небольшой круг вокруг школы и своих домов и снова вернулись к ларьку. Недолго думая, взяли еще по мороженому и бутылку газированной воды и снова направились к качелям.

А те оказали заняты. Правда, заметили это девушки, только когда подошли к ним практически вплотную – настолько увлеклись обсуждением нового аквапарка, открывшегося недалеко от дома.

– О! Горгона! – загоготал высокий блондин, выпуская клубы дыма изо рта и раскачивая длинноногую девушку.

Фера вздрогнула и отступила на шаг. Руки предательски задрожали, спина покрылась мурашками, а сердце бешено забилось – это был страх перед очередной злой шуткой со стороны Муранова.

Так все и случилось. Фера вернулась домой поздно вечером, облитая сладкой газировкой, дрожащая от холода и страха, задыхающаяся от быстрого бега и истерики. Ксюша бросила подругу уже после того, как Никита вырвал у той бутылку из рук. После сладкого душа Аквилева просидела до заката под балконом одного из домов, скрывшись там от любопытных глаз и боясь, что ее мучитель попытается найти. Впрочем, сам Никита довольно быстро забыл про маленькую девочку с непослушными волосами, из-за которых он называл ее Горгоной.

 

***

 

Настоящее время

Пока Муранов перетаскивал сумки в комнату, которую освободил для Феры, и показывал ей квартиру, девушка размышляла над их отношениями и совершенно не видела логики во многих его действиях, например, в таких, как сейчас. В большинстве случаев он был именно Выродком, как его называли все Стихии с легкой подачи Беляниной, но были и моменты, когда он либо не замечал ее, либо игнорировал. А были даже и те, когда помогал.

Однажды она возвращалась из лагеря, родители не могли ее встретить, и девушка сама тащила три большие сумки, путаясь в лямках. До дома она добралась на такси, но донести вещи до лифта оказалось непросто. К тому же около подъезда курил Муранов, что не придавало сил. Это был первый раз, когда Никита повел себя не как Никита, а просто поздоровался, взял сумки и донес до дома. Вроде бы просто перетащил сумки на пару метров вперед, но поступок был совершенно не в его стиле. Как и еще несколько из них.

Когда Муранов окончил школу и поступил в университет, их отношения снова перешли на планку «нейтралитет», что подразумевало под собой вежливое «привет-привет» или дружеские кивки при встрече. «Что, впрочем, не помешало ему назвать меня наркоманкой, придумывать небылицы и рассказывать их общим знакомым», – одернула себя Фера.

– Ну? – отвлек Аквилеву от размышлений сердитый голос.

– Прости. Задумалась. – Продолжая следовать советам Беляниной, Фера улыбнулась и хлопнула ресницами пару раз для большего эффекта. Никита подозрительно нахмурился.

– Я со стенами разговаривать не привык. Если хочешь здесь жить, будь добра, следи за тем, что я говорю.