– Это было грубо, учитывая, что ты разговаривал с девушкой.
– О! – восхитился он, снова притягивая к себе пачку сигарет и зажигалку. – Неужто со мной разговаривают? Не велика честь?
– Не будь подонком, люди к тебе потянутся, – фыркнула Фера, снова начиная закрывать окно.
– А ты не суди меня. Ты ведь ее не знаешь, – сказал Ник, прикуривая. Аквилева снова открыла окно и облокотилась на подоконник, повторяя его позу.
– Если она тебе не нравится, зачем назначать встречу?
– Ты мне тоже не нравишься. Зачем я тебя здесь оставил? – усмехнулся Никита, глядя в темноту ночи. – Если я буду задавать себе такие вопросы, ты будешь ночевать на улице. Тем более я не говорил, что она мне не нравится.
Фера открыла рот, чтобы возразить и сказать, что ей есть куда идти и без него, но в последний момент опомнилась. Все-таки на роль шпиона ее, в отличие от Лисы, никто не готовил. И ошибок не избежать, даже несмотря на то, что Аквилева не раз и не два видела работу Беляниной.
– Курить вредно, – выпалила она зло, не решаясь сказать то, о чем думала на самом деле. Муранов громко рассмеялся. В один шаг он преодолел расстояние до окна Феры, затянулся и выдохнул девушке прямо в лицо.
– Я ждал этого чуть раньше, зазнайка. Теряешь реакцию.
Прежде чем Фера успела подумать, рука уже сама дернулась и резко закрыла окно, которое звонко треснуло Муранова по лбу. Тот опять начал материться, прикладывая ладонь к лицу и отступая назад.
Аквилева тем временем невозмутимо закончила закрывать окно и выкрикнула:
– Иди спать!
Она задернула шторы, комната погрузилась в темноту, а разгневанное лицо Муранова скрылось.
Фера забралась под одеяло все еще злая, представляя, как завтра ей будет стыдно за свое поведение. Уснула она только в начале четвертого, чтобы проснуться через несколько часов от громкого пинка в дверь, от которого та отлетела к стене и ударилась об нее.
– Подъем! – заорал мужской голос, который разгневанная, только что проснувшаяся девушка не узнала. Логично предположив, кто может вломиться в комнату Бунтарщиц ни свет ни заря, она подскочила с кровати с воплем:
– Покровский, ты охренел?!
– Кто? – удивленно уставились на нее два больших глаза, выглядывающих из-под спортивной кофты, которую парень натягивал через голову.
Фера, сощурившись, огляделась, пытаясь вспомнить, где она находится. Это оказалось не так просто, потому что из коридора в комнату лился яркий свет, к которому девушка не сразу привыкла.
– Я не дома, – пробормотала она, снова падая на постель.
– Кто такой Покровский? – спросил Никита, все-таки надев свитер.
– Друг, брат подруги, с которой мы живем в одной комнате. Он к нам так часто врывается, – зевнув, объяснила Аквилева, подтягивая к себе подушку и, обняв ее, ложась.
– Ясно, – пробормотал Муранов. Судя по голосу, ему было неинтересно, кто такой Покровский. – Эй, ты чего? Я сказал: подъем!
Он стащил одеяло с девушки, и она поджала под себя ноги, закрывая уши подушкой. Ее у нее тоже отобрали.
– Ну что тебе надо? На улице еще ночь, – простонала она.
– На улице ночь. На часах утро! – услышала она его голос из коридора. – Я на пробежку, ты готовишь завтрак. Вставай.
– Какая пробежка? – удивилась Фера такому заявлению. – Ты же куришь.
– Я бросаю, – крикнул ей в ответ Муранов, и девушка услышала звон ключей и щелчок замка. – Все! Я ушел, закройся. И готовь завтрак!
– Бегу и падаю, – пробормотала Фера, снова ложась на пустую кровать и поджимая по себя ноги, когда услышала, что дверь закрылась. Тело расслабилось, глаза закрылись, дыхание выровнялось, в сознании снова нарисовалась зеленая травка из сна…
– Быстро!
Фера подскочила на кровати, оглядываясь в поисках нарушителя спокойствия, а потом поплелась закрывать дверь за бегуном, бросающим курить и выкуривающим две сигареты на ночь.
Муранов стоял в дверях и нетерпеливо подбрасывал ключи вверх.
– Хочу блины, – уведомил он девушку.
– Максимум омлет, – зевнула Фера, потирая глаза.
– Блины за мой побитый лоб.