– Ты меня напугал, – призналась она. – Нормально, а что?
– Что-то вас в последнее время не видно, не слышно.
– В смысле? Мы же каждый день вместе обедаем и ужинаем, – удивилась Джен словам Легкова. Завтракали друзья вместе очень редко, так как парни обычно просыпались к урокам, а девушки, посещающие свои ненормированные занятия, в это время отсыпались.
– Феру что-то давно не видно, – объяснил Рома свои слова. – Мастер говорит, она теперь во втором живет. Чем ей училище не угодило?
– Да… – задумчиво протянула Лана, переглянувшись с Джен и поймав ее мысли о том, что Аквилеву сейчас нельзя отрывать от Никиты Муранова и поисков Зарии. – Она некоторое время поживет у друга. И ей сейчас лучше не мешать…
– В смысле у друга? – еще больше заинтересовался Легков. Даже Дима приподнял глаза от листка бумаги.
– Ну… друга детства.
– Она что, с парнем живет? – прямо спросил Покровский, теряя интерес к рисунку.
– Не то чтобы…
– Вообще-то, друзья бывают разные. Другом может быть и девушка, – вклинилась в разговор Джен, видя растерянность Ланы от двух подозрительных взглядов, направленных на нее. – У ее подруги детства сейчас сложный период в жизни, и Фера помогает ей прийти в себя.
– И она просила ее не беспокоить даже нам. Так что будьте любезны, не суйтесь, – подхватила рассказ Джен Лана, опасаясь, что брат и Рома могут пойти проверять этого друга. Ко всем Стихиям парни относились как к сестрам, проявляя братские порывы и в тех ситуациях, когда это было необходимо, и в тех, когда этого совсем не требовалось.
– А Лиса где? Тоже у друга живет? – с подозрением спросил Дима. Белянина теперь очень редко появлялась в столовой или на общих прогулках с парнями, уделяя все свободное время разработке «гениального» плана.
– У брата, – ответила Лана, начиная злиться. Нашлись надзиратели! – Она с ним в последнее время обедает во втором корпусе.
Рома недоверчиво взглянул на Стихий, но ничего не сказал на это. Только вчера Белянин сам рассказывал другу, что Лиса даже не удосужилась узнать, куда поселили ее брата. В то время как младшая, Кристина, которая тоже жила во втором корпусе, успела довести Мастера своими частыми посещениями до белого каления.
– Ты еще долго? – обратился Легков к Покровскому, отставляя тарелку в сторону.
– Еще же есть время… Хотя ладно. Пошли. Около аудитории дорисую, – ответил Дима, закрывая тетрадь, в которой Джен разглядела неясные очертания чьего-то лица, выполненные карандашом.
– Дорисовывай тут, – не согласилась Лана, под столом пнув Джен.
– Правда. В коридорах освещение плохое, да и на весу рисовать неудобно, – поддержала подругу Струницкая и, чуть смущаясь, добавила: – Мне очень интересно, что у тебя получится…
– Красавица, у меня все равно ничего дельного не получится, – рассмеялся Покровский, щелкнув Джен по носу. – Ты же знаешь, я не умею доводить дело до конца. Дорисую до того, чтобы было понятно, что это за человек, и все. На большее терпения не хватит.
– Ты идешь? – снова привлек к себе внимание Легков, уже стоя возле стола.
– Ладно. Иди один. Я порисую еще немного, раз красавице так интересно, – подмигнул Дима Джен и снова раскрыл тетрадь. – Смотри давай. Не отвлекайся.
– Ага, – подтвердила Струницкая, пододвигая свой стул ближе. Она все так же, как и три года назад, млела в присутствии Дмитрия Покровского. Иногда ей казалось, что в нем ее привлекает абсолютно все. Внешность, голос, манера общения, юмор, ум, сила, творчество…
Пока Джен наслаждалась видом четких линий, оставленных карандашом, зажатым в уверенной руке, Лана набрала номер подруги и дождалась, когда та скинет звонок. Легков же подхватил поднос и, все так же задумчиво оглядывая оживленную столовую, направился к выходу.
***
Рома прошел мимо группы девиц, застывших на выходе из столовой и с открытыми ртами наблюдавших за тем, что происходит в холле, и, все так же занятый своими мыслями, направился к выходу, не замечая ничего и никого вокруг. Заставило его остановиться лишь столкновение с растрепанной девочкой в очках. Она неожиданно налетела на него сбоку и чуть не сбила с ног.
– Прости, – пролепетала испуганно, когда снова обрела равновесие. А когда она увидела лицо Легкова и узнала в нем одного из легендарного Трезубца, испуганно и довольно запоздало добавила, заикаясь: – Т-т-те…