- На следующей неделе, - Светлана притворилась задумчивой, дабы не показать обиду. - Уж больно твой Мюллер торопится.
- Это не он торопится. Это я его тороплю. Хочу побыстрее уехать.
- Хочешь уехать? - Светлана растерялась. - Зачем? Почему?
Мысль о том, что Малькова уедет из страны навсегда, бросит её, Светлану, одну, без возможности пусть изредка прибегать к дружеской поддержке, была непереносимой.
- Ты посмотри, что в стране творится! - Наталья сделала изрядный глоток мартини. - Мне пацаны с истфака популярно объяснили. ППНК - период первоначального накопления капитала. Передел собственности, если проще и применительно к нашей стране. Какие-то крыши, наезды, братки с утюгами, стрелки, разборки. Там стреляют, там взрывают, там ларьки громят. Новые русские эти с беэмвухами, с цепями в кулак толщиной на шее. Мы для них и не люди вовсе. Это что, жизнь? А цены? А работа? Куда после института идти? На рынок, торговать? Или в челноки податься, чтоб себе нормальный уровень обеспечить? Или на панель? Так я там уже побывала. Спасибо, больше не хочется.
- Как? Как побывала? - потрясённо замерла Светлана. - Когда?
- Так и побывала, - Наталья вылила в себя остатки мартини и сделала бармену жест “повтори”. - Осенью. В конце сентября и октябре, когда с Дроном полаялась. Назло ему туда пошла. Показалось, что терять уже нечего, так хоть деньги заработаю. На счастье, через три недели меня Аксель снял. И началась у меня, Ветка корявая, совсем другая жизнь.
Подошёл бармен. Принёс ещё два бокала с мартини и бутылку минералки. Малькова замолчала. Ждала, пока бармен отойдёт. Потом продолжила:
- Опыт у меня куцый, с гулькин нос. Но и его за глаза хватило. Так куда же нам, девочкам, подаваться прикажешь? Ой, только не говори мне про совместные предприятия. Я уже и там поболталась. Обстановку представляю. Нет, пока этот грёбанный ППНК не закончится, в нашей стране делать нечего. Минувшей осенью, когда Белый дом штурмовали, я на Тверской ошивалась. Ты когда-нибудь видела остервеневших бабок с автоматами? Нет? Я до сих пор забыть не могу. В этот раз до гражданской войны не скатились. А в следующий? Через полгода, через год?
Светлана, пришибленная мальковскими новостями, помолчала задумчиво. Ответила, вдохновлённая неожиданно всплывшими в памяти обрывками из курса школьного обществознания:
- Натка, этот ППНК может длиться очень долго. Знаешь, сколько он в Англии длился? А в Америке?
- Да мне плевать, - непримиримо отозвалась Малькова. - Я жить хочу. Понимаешь? Хочу нормально жить. Без всего этого дерьма. Чтоб никаких братков, перестрелок. Чтоб чисто вокруг было, ухожено. Дорогие вещи хочу покупать. Собственный дом хочу иметь. И знать, что никто его у меня не отнимет: ни бандиты, ни государство. У нас ведь жить надо сегодняшним днём, неизвестно каким завтрашний окажется. Скинут завтра коммунисты Ельцина, поставят демократов к стенке и что? Опять переворот? Или того хуже, гражданская война? Нет, Ветка, не переубедишь.
Возразить Светлане было нечего. Она никогда не пыталась заглянуть в завтрашний день, никогда не интересовалась политикой, социалкой. Жила, словно в очерченном круге, за который не проникала жизнь других. И думала, что Малькова такая же. Умом сейчас Светлана понимала: частично Наталья права. Но до конца согласиться с ней не могла. Она же умудрялась как-то жить, не пересекаясь с братками в малиновых пиджаках, не попадая в разборки. Никто не наезжал на неё, на её родителей и знакомых. Телевизор смотрела, газеты читала, соседи иной раз кое-что при ней обсуждали. Только всё это шло в стороне от Светланы. Разве мама периодически, возвращаясь с недавно появившегося в их районе оптового продуктового рынка, сообщала трагическим голосом, на какую немыслимую сумму подорожала бутылка постного масла или килограмм риса. Разве вот материальное положение её семьи постепенно ухудшалось. Да ведь не хлебом единым… Денег на приличную жизнь не хватало - это правда. Но не будет же бедственная ситуация продолжаться вечно? Сейчас плохо жилось большинству, тем, кто не хотел рвать, хапать, давить окружающих. И потом, что называть приличной жизнью? У каждого своё представление.
- Получается, ты своего немца не любишь, - констатировала Светлана. - Ты по расчёту замуж идёшь. Тогда почему не за итальянца, француза, американца?
- Ой, я тебя умоляю! - простонала Малькова. - Я тебе что, та самая интердевочка из кино, которой хоть бы и за финна, лишь бы из родной страны? Французы, между прочим, жадные до ужаса. Они, Ветка, свою скупость обаянием прикрывают, поскольку больше нечем. Итальянцы чересчур темпераментные. Настрогает мне макаронник десять детей, и буду я в пелёнках ковыряться. Спасибочки. Америкашки на работе зациклены, на успехе, на судебных процессах. Чуть что не так - судиться бегут. Оно мне надо?
- Немцы, говорят, тоже очень расчетливы, - вздохнула Светлана.
- Расчетливы, но не скупы, - Малькова хмыкнула. - Откуда, думаешь, у меня дорогие шмотки, деньги в кошельке? Они просто не транжиры. Зато солидны, надёжны. У них везде чистота, порядок, уважение к труду. Всё основательно, качественно. Считаешь, не смогу приспособиться? Уже приспособилась.
- Ну, хорошо, а как же Дрон? - в последней, отчаянной надежде, затаив дыхание, спросила Светлана.
- А что Дрон? - боевой задор слетел с Натальи моментально. Голос стих. Глаза перестали яростно блестеть. - Девки сказали, он с тобой роман крутит. Вот и вся его любовь. Быстренько кончилась…
- Ты что?!! - Светлана аж задохнулась от возмущения. - Да он со мной только из-за тебя общается. Я для него - живое напоминание. Знаешь, что он мне один раз сказал? Знаешь?
Малькова отвела глаза в сторону. На подругу не смотрела. Молчала. Лицо закаменело.
- Что сейчас готов жениться на тебе в десять минут! - выпалила Светлана, совершенно не обманувшаяся показным безразличием Натки.
- Что-то новенькое, - глухо отозвалась Наталья, всё ещё смотря в сторону. Достала из пачки длинную и тонкую коричневую сигарету с ментолом. Закурила, красиво выпуская дым из ноздрей - изящными струйками. - Свежо предание, но верится с трудом. Мне он совсем другое пел. Зачем, мол, жениться, когда и так хорошо? Ещё говорил, что на таких, как я, не женятся. Такие в любовницы годятся, не в жёны. Ещё говорил…
- Это он сдуру, Натка! - перебила Светлана. - Он же не думал, что может тебя потерять. Ему, знаешь, как плохо без тебя?!
- Ему и со мной плохо было.
- Нет, - отрезала Светлана. - С тобой ему было хорошо, а без тебя плохо. И ведь ещё не поздно. Я вас помирю, хочешь?
Ответа пришлось ждать долго. Малькова курила, сосредоточившись на своих мыслях. Глаза её потихоньку наполнялись влагой. Казалось, совсем немного, совсем чуть-чуть и прольётся солёная влага на тронутые румянами щёки растаявшим градом. Светлана вздохнуть боялась. Вдруг спугнёт Натку, и та что-нибудь не то, что-нибудь неправильное надумает. Плачущую Малькову она никогда до сей поры не видела. И нынче видеть не хотела. Осторожно перевела взгляд на барную стойку, на полки за ней, где под яркой электрической подсветкой переливались бутылки с разноцветными жидкостями. Сплошь ликёры. Светлане ликёры не нравились, и мода на ликёры не нравилась. Оставалось надеяться на недолговечность ликёрного поветрия.
- Ветка корявая, какая же ты глупая! - голос Мальковой еле слышно дрогнул. Светлана опять посмотрела на подругу. Та быстро хлопала густо накрашенными ресницами, промаргивая слёзы.
- Нельзя нам вместе. Сопьёмся мы, - голос Натальи сейчас был глуховато-хрипловат, но больше не дрожал. - Дрон первым и сопьётся.
- Ну, да… - усмехнулась Светлана, несколько снисходительно усмехнулась. - Он, если хочешь знать, не пьёт давно. Бросил. У него и пивное его брюшко исчезло. Ты не в курсе просто.
- Это ты не в курсе. Так и раньше было. Когда мы с ним разбегались недельки на две, на месяц, он в завязку уходил. А когда сходились, по новой начиналось. Нет, вместе мы с ним оба сопьёмся. И он первый.
Спорить не приходилось. Надо же, они, оказывается, не один раз расставались. Светлана не знала. Со стороны незаметно было, а Наталья никогда ей не жаловалась, не рассказывала ничего толком. Получается, между Мальковой и Дроном постоянно трения происходили, а никому невдомёк.
- Ну, ты хоть встреться с ним, объяснись. Попрощайся. Как я ему скажу, что ты появлялась и не захотела его видеть? Уезжаешь навсегда? Так и скажи ему об этом сама, чтоб не ждал. Чтоб не надеялся на чудо.